В жестких тренировках пролетели два месяца. Гладиаторы бегали кроссы, занимались на тренажерах, учились сражаться на мечах, стрелять из лука, бросать сеть, управляться с копьем и трезубцем. Помимо этого два раза в неделю их приводили в специальную комнату, заполненную всевозможным оборудованием. На тело медики устанавливали множество датчиков, соединенных проводами с блоком управления. Сначала по телу шла вибрация, а затем к ней добавлялись электрические разряды в определенной последовательности. Мышцы интенсивно сокращались под воздействием тока, и в результате к концу второго месяца будущие короли арены действительно стали выглядеть так, что по их телам можно было изучать мышечный корсет человека – кубики пресса, развитые трапециевидные мышцы, мощная грудь, натренированные бицепсы и трицепсы. Николай с головой ушел в тренировки, всячески стараясь отвлечься от невеселых дум.

Как и обещал Петр Петрович, их обучили пользоваться джойстиком. Николай нашел данные по своей семье. Казалось, кто-то специально снимал всю их жизнь на видео, чтобы он смог посмотреть это после пробуждения. Гомельский увидел, как состарилась и умерла жена, как выросли сыновья. Неизвестный режиссер снимал их жизнь чуть ли ни день за днем. Все их время без него прошло в тяжком труде и бедности где-то на подземных уровнях, под светом ужасного фальшивого солнца. Николай просмотрел материал за ночь. Что он чувствовал? Сперва это была смесь боли, обиды и ненависти. Когда он увидел смерть жены, эмоции закончились. Он перестал чувствовать боль. Все притупилось. Посмотрев еще несколько эпизодов, Николай отключил монитор – больше не хотелось видеть каждодневную муку его близких. Понимая, что он стал причиной загубленного будущего своей семьи, Гомельский не стал продолжать эту пытку. Даже выйдя прямо сейчас на свободу, он бы не решился найти кого-то из родных и посмотреть им в глаза. Проснувшись через сто лет таким же сорокалетним, кого бы он увидел? Стариков, проживших жизнь под землей. Смогли бы они найти общие темы для разговора? Что вообще увидел бы он в их потухших глазах? Утром Николай поинтересовался у инструктора, каким образом стало возможным заснять такой массив данных. Оказалось, что везде, включая жилые помещения, установлено огромное количество видеокамер, которые фиксируют все происходящее и по запросу формируют подобие фильма про каждого человека. Это давным-давно законодательно закреплено, все привыкли. Зато нет преступности. Ну, почти нет. У Николая больше не было вопросов. Он все понял. Так, псевдодемократия в сочетании с техническим прогрессом трансформировалась в третий вариант будущего. В молодости ему попалась интересная работа одного математика, который предрек три варианта развития человечества. Первый приводил к катастрофе из-за бурного технического прогресса – мощный виток вверх и разрушительная война, после которой уцелевшие люди будут сражаться палками и камнями. Второй – закат цивилизации после достижения некой крайней точки в своем развитии. Третий обещал после следующего фазового перехода человечества определенную стабильность (читай «застой»), с постепенной деградацией. Последний сценарий был интересен тем, что в нем предусматривалось слияние искусственного интеллекта с биоматерией, то есть человек переставал быть человеком в полном смысле слова. Собственно, высокий уровень технологий, обеспечивая эту самую стабильность, как раз и создавал предпосылки для будущей деградации и гибели цивилизации людей. Николай подумал, что санитар Прокопий может служить символом недоступных в прошлом высоких технологий, а факт того, что человек потянулся к таким зрелищам как кровавые бои гладиаторов, говорит о возвращении к животным инстинктам и уже начавшейся деградации. Чтобы отвлечься от мрачных мыслей, Гомельский терпеливо отрабатывал удары и всевозможные приемы. В нем не было остервенения как в других бойцах. Он принял это в качестве единственно возможного варианта проводить отпущенное ему время. Иногда Николай задумывался, как он поведет себя на арене, где мечи будут стальными, а беспощадный противник постарается сделать из него рубленый бифштекс. На помощь приходили слова Танка: он старается меня убить, но я хочу жить, поэтому нападаю и защищаюсь. Вероятно, это единственный тезис, который может хоть как-то оправдать его. Разумеется, только в том случае, если ты не жаждущий крови прирожденный убийца.