День-деньской барон носился по городу и раздавал направо и налево должности в государствах, которые со временем перейдут в его руки. Если кто-нибудь из прохожих кланялся ему и называл «ваше превосходительство», старик расплывался в улыбке.

– Жалую тебе Египет и Ливию в придачу, – объявлял он, хлопая притворщика по плечу.

С него не требовали денег ни в ресторанах, ни в кафе, а в киосках он просто так брал самые дорогие сигареты.

– Для вас, господин барон, совершенно бесплатно. Но не забудьте и о моей скромной персоне, когда выведаете эту тайну, – говорил ему продавец.

– Разумеется, дорогой, – отвечал ему старик. – Вы будете печатать деньги. А вечером после работы сможете и для себя состряпать пару лишних купюр.

Позже Нура узнала от отца, что сын-ювелир каждую неделю оплачивал эти подарки. При этом продавцы и хозяева ресторанов и кафе часто предъявляли ему заниженные счета, потому что уважали безумца за доброту и вежливость.

– Да, он не в себе, – говорил как-то кондуктор одному пассажиру, который вздумал смеяться над стариком. – Но он живет так, как другие могут только мечтать. На такую жизнь кладут годы тяжелого труда.

Барон вышел на остановке перед школой, где училась Нура, попрощавшись с пассажирами исполненным достоинства жестом. Кондуктор в его честь дважды ударил в колокол, после чего старик повернулся и помахал ему рукой. Белизна ладони и медлительность придавали каждому его движению поистине королевское величие.

Иногда Нура просто так доезжала до кольца, а потом возвращалась к школе.

Кондуктор хватался за голову:

– Неужели мы забыли ударить в колокол на твоей остановке?

Нура беззаботно смеялась, хотя сердце колотилось от волнения. Теперь она побывала в тех районах, о которых даже ее мать не имела представления. Но девочка не должна была ей об этом рассказывать, ведь та всегда ожидала самого худшего. Поэтому Сахар и встречала дочь каждый день на остановке возле дома. И так продолжалось с первого дня занятий и до последнего.

Школа Нуры располагалась в престижном районе Сук-Саруя, в здании, которое по праву считалось жемчужиной арабской архитектуры. Увенчанное шпилем строение имело при себе внутренний двор, украшенный роскошным фонтаном. Окна окаймляли наличники из цветного стекла, а многочисленные аркады давали во время перемен приют от дождя и палящего солнца. В школе училось порядка двухсот девочек, с первого по девятый класс.

Вскоре после того, как Нура сдала экзамены за курс средней ступени, это здание снесли, а на его месте воздвигли безликий торговый центр, где разместилось множество магазинов и большой склад бытовой техники.

В классе Нуры учились восемнадцать девочек. Каждая из них жила в своем мире, но все держались вместе, как сестры.

В школе Нура обнаружила, что у нее красивый голос. Она стала много и с удовольствием петь, и даже матери нравилось ее слушать. Отец же не только восторгался ее даром, но и учил контролировать дыхание. Его собственный голос никак нельзя было назвать хорошим, но в искусстве постановки дыхания он считался специалистом.

Особенно любила Нура уроки религии. Ей нравился преподаватель. Молодой шейх, ученик и страстный поклонник ее отца, он, ко всему прочему, был красивым мужчиной. Его восхищала манера Нуры декламировать стихи, и поэтому он часто просил ее цитировать Коран. И девочка пела суры с таким чувством, что на глазах одноклассниц выступали слезы. В качестве поощрения учитель гладил ее по голове, и это прикосновение Нура воспринимала как воспламеняющий удар молнии. Позже Нура узнала, что не одна она потеряла тогда голову от молодого учителя, по которому сох весь класс.