За следующим поворотом – «пробка». Неистребимые «прелести» столичной жизни, и ни новогодние праздники, ни выходные им не помеха.

Пару минут сидим молча в окружении каких-то рождественских песен какой-то радиостанции. Я закуриваю и приоткрываю окно, чтобы не дымить в салон, мысленно прокручиваю в голове план дел на сегодня. И не успеваю среагировать, когда Туман вздыхает, отстегивает ремень безопасности и ловко, почти мгновенно, перебирается мне на колени, усаживаясь сверху, словно на любимую лошадку.

Если поерзает еще немного, мое терпение лопнет.

— Ты очень красивый, когда куришь, - говорит честно и смело, блестящими глазами рассматривая мои губы.

Выпускаю дым в окно, жду, что будет дальше. Меня не нужно покорять, я и так, кажется, довольно сильно заинтересован, и если бы она была постарше, то инициатива была бы полностью в моих руках. Но есть что-то подкупающее в том, как бесхитростно она заявляет на меня свои права. Со мной такое впервые.

— Я не хочу, чтобы все закончилось, - серьезно говорит она. - Но у меня кончились приличные варианты, как еще это показать.

— Остались неприличные? – подшучиваю я, и Туман снова очень серьезно кивает. – Сколько будет, если от тридцати двух отнять восемнадцать?

— Девятнадцать, - поправляет малышка. – Тринадцать.

— Тринадцать лет, чудо, это много, - говорю я, сам не замечая, как свободной рукой поглаживаю ее по симпатичному изгибу от талии до бедра.

Я люблю женщин с хорошей задницей, когда есть за что схватиться, люблю, когда у женщины крепкая большая грудь, и когда она высокая, чтобы не скручиваться в постели в морской узел. В общем, Туман – это концентрация всего, что я не люблю. Но она меня возбуждает. Даже сейчас.

— Но я правда… не хочу… - Она глубоко дышит, комкает в кулаках рубашку у меня на плечах. – Подскажи мне.

— Брысь с моих колен, Туман.

Сейчас я зарабатываю индульгенцию всем своим прошлым и будущим грехам, потому что не втягиваю малышку в отношения, которых она просто не выдержит. Жду, пока она переберется обратно на сиденье, сам застегиваю на ней ремень безопасности - и мы, наконец, трогаемся с места.

До дома ее бабушки не обмениваемся ни словом. Она смотрит в окно и теребит края рукавов. Я притормаживаю у нужного подъезда, но не глушу мотор. Выхожу, чтобы забрать из багажника ее сумку, но Туман тоже вышла из салона и, когда я передаю ей вещи, открыто мне улыбается. Не искренне, хоть очень старается.

— Спасибо, что подвез. Я бы попыталась повиснуть на тебе еще раз, но, кажется, это все равно не работает со мной. – Улыбка до ушей, дрожащие губы.

Тринадцать лет, Антон.

У меня – работа двадцать пять часов в сутки и нормальное желание иметь отношения с женщиной, которая не будет переживать из-за того, что мы встречаемся ради секса, а не чтобы держаться за руки.

У нее – студенческие будни, сверстники, с которыми она на одной волне. У нее экзамены и фигурное катание.

И еще есть Туманов, который оторвет мне яйца за свою дочку.

Как плохо быть «хорошим парнем».

— Дай мне свой телефон, Туман.

В зеленых глазах такой фейерверк, что хоть сейчас тащи ее в свою холостяцкую берлогу. Никогда в жизни не был так близок, чтобы плюнуть на работу. У нее большой – явно не по размеру ее ладони – телефон в светло-розовом чехле в виде печенья, куда я ввожу свой номер. Ухмыляюсь, подписывая себя: «Дым».

— Это мой личный номер, - возвращаю телефон, и Туман с облегчением выдыхает. – Умеешь держать язык за зубами?

— Да, - почти клянется она.

— Умеешь хранить секреты?

— Да.

— Днем я занят, не тормоши меня из-за всякой ерунды.

Это совсем ничего не значит, кроме того, что я хочу посмотреть, может ли это вообще хоть что-то значить.