…

В кафе «Лунный свет – Новолуние», десять минут пешком от станции метро «Институт культуры», Минск.

– Счас эту машину, ну ее нафиг. Лучше на метро, сел спокойно и все, не думаешь, не волнуешься. И быстрее будет даже. Я счас в метро часто езжу. И спокойно.

– Ты с утра не ездишь.

– Чего это не езжу, я сколько раз на работу, на работу на метро уже ездил.

– Ну так это не постоянно. А постоянно – тебя бы тоже заебало это метро. Битком, хуй сядешь, щемят, толкаются, дышут, пердят! Не знаю, что за счастье такое в этом.

– А машину где поставить? Вечно тыркаешься, вечно нарушаешь, вечно боишься этого эвакуатора. Движение какое в городе, ого, да. Знаешь сколько придурков за рулем?

– В метро, поверь, не меньше.

– Нервы постоянно…. А ремонт если… Заебешься по СТО ездить, то деталь найди, то потом пока сделают. Сейчас резину надо менять – очередь на шиномонтажах, отстой два часа, потом балансировка, хуевка…

– В машину сел – личное пространство, радио включил себе… Сам себе хозяин!

– Вот именно что хозяин, она же как вторая жена, а может, и как первая.

– Ну не знаю… Наоборот, сейчас все на права идут, быстрей свою тачку купить хотят.

– Вот у меня знакомый счас в Москву уехал. Ты его знаешь – Марозик, знаешь, ну.

– Ну.

– Он так от армии косит, точнее как косит, у него отсрочка кончилась уже давно, а военкомат не вызывает и не вызывает, а до двадцати семи еще два года, естественно, он сам к ним не пойдет, дурак, что ли, но и на работу хорошую без военника не устроишься. Так там, говорит, на метро ему до работы час, а на машине два. Кинул он тачку, пешеходом заделался. Говорит, красота стала. И спокойнее, и проще, и удобнее. Спокойно себе вечером после работы в бар зайти можно, сто граммов коньяка или вискаря бахнуть. Забыл, говорит, эти ненужные проблемы, геморрой этот весь.

– А кем он в Москве?

– Продает что-то, мебель вроде, менеджер.

– И этот, блять, менеджер…

…

У магазина «Родная Сторона» на улице Одинцова, Минск.

– Ты послушай, послушай. Этот совсем оборзел уже. Понимаешь, мы для них ничто, рабочий персонал.

– Да, особенно молодые если…

– А сколько сейчас начальников приходит, молодые. Еще вообще не знает, опыта ноль, а лезут, чтобы сразу в кресло и команды выдавать только. Вот давай посчитаем, сколько молодых недавно пришло в начальники, мастера.

– Много.

– Много, да. А вот сколько у нас молодых каменщиков?

– Э-э-э. Ну только если Витька.

– Витька четвертый год после хабзы уже, он опыт имеет уже.

– Витек нормальный парень, ага, да. И погулять умеет, гы-гы. Как тогда мы в казино охранникам, быкам этим, наваляли… Гы-гы.

– А эти приходят со своих техникумов, институтов и сразу порядки наводить. И ушлые такие… Наш этот мастерок – сразу с инженером, с Николаевичем, с прорабами, со всем начальством сразу как-то быстро общий язык нашел. Так, эдак, смотрю уже наш цемент Николаевичу в машину грузят. Придет такой, с нами и не зайдет поздороваться, а сразу в прорабскую летит, они там – чай, кофе.

– Гондон.

– Да не то слово. Прикинь, мне, мне, который на стройке пятнадцать лет отпахал, говорит, что я не так зачеканиваю, плохо, типа брак. Прикинь, охуел! (Зачеканивать – уплотнять, замазывать швы между смонтированными железобетонными панелями.)

– Так это да. А как наших этих домой отправил, мол, что пьяные, и прогул записал.

– Так ты дальше слушай. Я думаю раз ты так, доебываешься, то и я буду. Мне, говорю, уже давно новый инструмент положен и шмотки. И про бытовку сказал, что мерзнем вечно, сарай этот. Так он знаешь что – сказал, что я много требую, типа что я оборзел. Прикинь, в сторону меня отвел и на «ты» политику партии втирать. Сасунок, дрыщь малой, меня на «ты», даже блять Витек меня на «вы» до сих пор называет, а он тут появился такой и тыкает. Типа объясняет, что рабочая одежда на год выдается, а инструмент на два, а у меня еще срок не вышел, а я говорю, что всему уже пизда – что шмоткам, что инструментам, говно выдали такое, ему уже всему пизда.