Да, тщательно… И ежу понятно, что чем тщательнее подготовлено преступление, тем его сложнее раскрыть. Такая вот детсадовская аксиома. Тем не менее раскрывать преступление надо. И у меня большие подозрения, что заниматься этим неблагодарным делом придется не кому иному, как вашему покорному слуге.

Почему неблагодарным? Да просто потому, что…

Меркулов поманил меня пальцем, прервав ход этих безрадостных рассуждений.

– Здравствуйте, Александр Борисович. – Генеральный прокурор смотрел на меня строго, но доброжелательно. Хотя я заметил, что его по-прежнему несколько шокировал мой смокинг.

Что ж, в такой ситуации начальник может, даже должен, проявить доброжелательность. Я вспомнил стеклянные взгляды генерального, когда мы сталкивались в коридорах прокуратуры, его безуспешные попытки вспомнить, кто я такой, и внутренне усмехнулся.

– Александр Борисович, – продолжал он, – это дело поручается вам. Мы надеемся, что…

Продолжать дальше не имеет смысла. Это такая словесная вязь, свойственная большим начальникам, призванная побудить подчиненного к активным действиям и призвать его свернуть горы, чтобы заслужить похвалу вышеуказанного начальника.

Я, конечно, кивнул.

– Так что принимайте дело к своему производству, – закончил генеральный.

Тело генерала Филимонова уже увезли, и присутствующие постепенно расходились. Я глянул на часы – половина одиннадцатого.

– Завтра в девять – у меня, – сказал Меркулов. – Слава, и тебя я тоже попрошу быть.

– Естественно, – ответил Грязнов.

– Чувствую, намечается большое оперативное совещание, – заметил я.

Меркулов кивнул:

– Угадал. И имейте в виду, там будут почти все, кто сегодня был здесь. Так что просьба не опаздывать.

– Форма одежды парадная? – иронично поинтересовался я.

– Можно без смокингов, – нашелся Меркулов.

Когда я вернулся домой, Ирина сидела на кухне и преспокойно попивала чаек. На ее лице блуждала довольная улыбка.

– Ну как концерт? – спросил я.

– Изумительно! – с энтузиазмом ответила она.

Наскоро прожевав бутерброд с сыром, я отправился спать.

Ирина не спросила, как у меня дела. Это, честно говоря, меня несколько задело. Хотя могу ли я от нее требовать искреннего интереса к моим делам? Если вдуматься, что я ей мог рассказать? За столько лет она привыкла к трупам, ограблениям и всякой гадости, в которой копается ее муж.

А я вот никак привыкнуть не могу. Может быть, поэтому я еще не бросил эту собачью работу к чертовой матери?

На следующее утро, ровно в девять, я как штык был в прокуратуре. Вы, наверное, думаете, что, открыв дверь кабинета Меркулова, я застал там весь цвет наших правоохранительных органов? Ничуть не бывало. Меркулов сидел в полном одиночестве и нервно постукивал карандашом о полировку стола.

– Неужели я опоздал! – деланно удивился я. – Что, все уже разошлись?

Меркулов хмуро посмотрел на меня:

– Никого еще нет.

– Подождем?

– Подождем…

Спустя четверть часа я не выдержал:

– Костя, время дорого. Давай начнем без них.

– Как это?! – Меркулов посмотрел на меня будто на святотатца.

– А что? Первый раз, что ли? Я наизусть знаю, что они скажут. Вначале будут минут сорок ужасаться, какой это кошмар – убийство генерала Филимонова. Сетовать на разгул преступности. Потом примут решение создать оперативно-следственную группу. Так?

– Ну, скорее всего, так и будет, – протянул Меркулов.

– Вот. А потом все с облегчением разойдутся. Теперь голова будет болеть у оперативно-следственной группы. Будет кого ругать за волокиту, кому устраивать выволочки, ставить на вид… Правильно?

Меркулов засопел, но согласно кивнул.

– Я могу даже перечислить всех, кто войдет в эту группу, – продолжал я.