– Как раз такие твои выходки и повлияли на исход всеобщего решения, – не изменяя своей манере, повествовал почтенный старик. – Твои таланты и твоя сила неоспоримы. Но, увы, ты совершенно не учишься их обуздать. – Ректор сделал короткую паузу. – Когда впервые ты пересек порог академии, то подавал большие надежды. Не побоюсь сказать, был сильнейшим среди других первокурсников. Многие и многие дивились твоим природным способностям, но теперь… ты далеко отстал даже от самых невыдающихся своих товарищей.

– От кого например? У нас ведь половина курса не может даже…

– То, что они им приходится тяжелее, ещё не делает их бездарными, если ты об этом, – остановил его ректор. – А самое главное – они учатся. Жадно и кропотливо. Но тебя же… совсем не интересует ничего из того, что предлагает Школа Рассветной Росы. Но и это ещё только полбеды. – Старик помедлил. – Тебя обвиняют в практике Черного Слова, юный волшебник. И у учителей есть все основания полагать, что подозрения эти весьма обоснованы.

Лео поперхнулся и от вопиющей несправедливости захлестнуло его злобой.

– Я по-вашему, что?.. – неровными вздохами усмирял он гнев.  – Какая-то вшивая паскуда?! – В дребезги разлетелись и обвалились на пол треснувшие уже колдовские сферы. – Да кто вообще мог оклеветать меня так?!

– Я был бы признателен, если бы ты перестал громить мой кабинет. Это не приносит никакой радости от твоего визита, – спокойно попросил ректор, ни разу так и не моргнув. – Ты совершенно непредсказуем, а твоя энергия… От неё так и пахнет запретным. И вечно спишь на занятиях, и неизвестно чем промышляешь ночами. А учителя, да и студенты, находят всё больше и больше мертвых зверей на территории школы. От них разит Черным Словом. Будто бы тот, кто убивает их, пытается подчинить и сделать так, чтоб снова они восстали. И никого, никого кроме тебя не приходит нам на ум. Как больно бы не было мне это признать, но я вынужден…

– И вы в это верите? – на сей раз собеседника перебил Лео. – Вы верите, что я стал бы спускаться до этой погани? Вы не можете!

– Если тебе станет легче, то я не верю. Но уже ничего не могу поделать. По правилам школы слово ректора может быть отвергнуто лишь в исключительной ситуации – когда совет единогласен в своем решении. Ситуация с твоим изгнанием, увы, была исключительной. Такого не случалось уже долгие годы.

Ректор однозначно замолчал. Желание спорить и брыкаться отступили. Леонард хоть и понял безысходность своего положения, но окончательно принять её ещё не успел. Так и стоял, как будто отчасти благодарный за столь мягкие, но при этом не менее отвратительные слова своего старого “приятеля”.

– Мы говорим уже долго. Прости, но меня ждут дела, – невозмутимо подвел ректор. – Ты волен идти. Следующие рекомендации тебе озвучит преподаватель Сенд. Он уже ждет тебя. Этажом ниже.

Опустошенный и разбитый Лео в последний раз покинул зал главы академии. Тысячи роящихся мыслей сплелись в его голове в один непроглядный, неразборчивый ком, распутать или понять который прямо сейчас он был не в силах.

Из неглубокого, легкого потрясения его манерно и уверенно выдернул нелюбимый учитель. И стал глумиться своими излюбленными отравленными речами:

– Молодой чернослов отправляется на вольный хлеб. Какая трогательная история. Не так ли?

– Ещё раз назовешь меня так и станешь кандидатом в мои марионетки, поганый скот, – рыкнул Лео в ответ. – Больше я не собираюсь с тобой фамильярничать.

– Неразумный юнец, – выплюнул учитель, позеленев от напирающего гнева, и зашипел, как змея, облизывая языком кривые губы. – Ты роешь себе ужасную яму.