– Мы слушаем тебя.

– Гек, ты знал, кого мы валим?

О, Люка взяла тон начальника колонии для несовершеннолетних, Гектор, напротив, оставался хладнокровным и миролюбивым:

– А в чем дело?

– Повторяю… – Наконец она развернулась к нему, уставилась в глаза, свирепая, как незнамо кто! – Ты знал, кого нам заказали?.. Молчишь?.. Значит, знал. Знал и не сказал нам!

Почуяв надвигающуюся грозу, тем более молнии из глаз Люка метала беспрерывно, Хок поднялся со своего стула, призывая к миру:

– Люка, Люка…

– Что?! – взревела она, ахнув кружкой по столу.

Кружечка – надвое! Остатки кофе растеклись по пластиковой столешнице грязными потеками с мелкими крупинками. Чтоб окончательно не потерять контроль, Люка отошла к окну и смачно задымила, ну прямо как пробудившийся вулкан.

– Спасибо, что не по голове, – индифферентно промямлил Гектор, глядя на кофейную кашицу.

Он человек мощного сложения, следовательно, как бы ни бунтовала Люка, сила на его стороне. Не только физическая. По лицу с крупными и не притягательными чертами, которые бросались в глаза из-за отсутствия прически (волосы у него стрижены коротко, как у зэка), любой без труда прочтет, что и морально Гектор способен раздавить. Его спокойствие напугало Хока, следовало остудить Люку, пока она не получила заслуженную оплеуху:

– Чего ты разоралась? Можешь нормально объяснить, что произошло?

– Могу! – К сожалению, ее состояние не поддавалось охлаждению. – Мне не спалось, я как чувствовала, что у нас большие проблемы. Поехала на рынок за продуктами, а там одна молочница другой молочнице, стоя за прилавком и разливая молоко, рассказывала, что у них в деревне прокуроршу завали… то есть застрелили. Значит, Гек, ты знал, что нам поручено завалить прокуроршу…

– Ну, узнала теперь и ты, что из того? – произнес он с показным равнодушием.

– Как – что?! – взмахнула руками Люка, хохотнула не без издевки, в следующее мгновение зло процедила: – Никогда – слышишь? – никогда я не пошла бы на прокуроршу, следака и даже полицая!

Внезапно Гектор выбросил руку, а в следующий миг Люка не только оборвала гневный монолог, ее как будто срезали саблей, она плюхнулась на стул. Только через паузу Хок заметил, что Гектор сжимает в своей лапище кисть ее руки, он-то и усадил Люку.

– А теперь меня послушай, родная! – внушительно сказал он. Она попыталась вырваться, однако Гектор гаркнул так, что в ушах зазвенело: – Сидеть! У меня правило: заказ – аванс – работа – бабки. Все! Ты что же, думала, сто косарей вечнозеленых за пенсионерку тетю Глашу отвалят? Не, дорогуша, тетя Глаша не потянет и на штуку рублей.

– Никакие деньги меня не приманили бы, – не унималась упрямица. – Потому что за своих они землю вспашут и найдут нас…

– А, ты хочешь за десятку валить мужей, с которыми жены не хотят делить квартиры?

– По крайней мере, риск меньше! Не люблю глупо рисковать.

– Как раз на десятке ты быстрей попадешься.

– Пока попался Аник, – прорычала Люка, вырвав все же руку, на запястье которой остались белые пятна от пальцев Гектора. – Если б он знал, что ищет прокуроршу, поостерегся и сейчас был бы с нами!

– Выходит, я виноват?

Еще чуть-чуть, и конфликт станет необратимым. Хок, обычно предпочитавший не вмешиваться в споры, решительно ударил ладонями по столу:

– Может, перейдем на мирные рельсы? Люка… Гек… Что сделано, то сделано, Ана не вернешь. Нужно срочно забрать бабки и дергать отсюда.

К его радости, Люка прикусила язык, взяла сигарету и нервно защелкала зажигалкой. Закурил и Гектор, но, сделав всего пару глубоких затяжек, вдруг загасил сигарету и двинул на выход:

– Я за бабками. Никуда не выходите.