С тяжелой головой проснулся опять Михаил Дмитриевич. Обрывки неясного сна не отпускали, не хотели рассеиваться, переходили в туман, который наполнял пространство за окном, сливался с реальностью. Исподнее опять было мокрым – видно, всю ночь бросало его в пот. Который уж раз приключалось с ним эдакое необъяснимое безобразие. Который уж месяц. Ужас, туман и страх – все, что помнил он из ночного кошмара. А еще безвыходность и ничего конкретного.

Другой бы от подобного повторения впал в меланхолию или того хуже – запил, чтоб утопить во хмелю столь часто повторяющиеся ночные кошмары. Но Михаил Дмитриевич лишь отряхнулся, как большой лохматый пес, сбрасывая с себя ночное наваждение.

– Подай-ка мне воды, Анисья! – хрипло гаркнул в приоткрытую дверь Михаил Дмитриевич.