– Здравствуй сынок.

Андрей, придя в сознание открыл глаза и попытался ответить: отец, – но получилось только долгое и протяжное, – о, – не пожелавшее складываться в полное слово и от этого волна панического страха захлестнула его; он начал метаться в кровати, пытаясь встать, но и из этого ничего не вышло. Владимир Сергеевич, увидев его состояние, тотчас вышел из палаты и вернулся с врачом, который взглянув на диаграмму приборов, все сразу понял. Достав шприц, медик сделал инъекцию успокоительного, после чего Андрей быстро уснул.

– По-моему, Владимир Сергеевич, он вас услышал и попытался ответить, но у него это не получилось вот и занервничал. Не оставляйте его без присмотра, – предупредил доктор, – сейчас он отдохнет и завтра утром наверняка опять придет в сознание, поэтому вам тоже лучше отдохнуть. У него есть друзья, девушка? Если есть такая возможность, то пусть они напомнят о себе, но не сразу; пока еще он слишком слаб. Пусть сперва начнет говорить. У него посттравматический синдром, и вероятно первое время будет наблюдаться амнезия, но постепенно она пройдет. Общение с близкими поможет ему все вспомнить, вернув в реальность.

– Его жена погибла при взрыве, и они в этот момент были рядом. Как с этим быть?

Доктор задумался, грустно склонив голову набок, а потом поправив очки в тонкой золотистой оправе на переносице заговорил:

– Вы, знаете, память в таких случаях возвращается как бы издалека. Мозг обычно вычеркивает все события случившееся в момент и незадолго до получения травмы. Как долго он был женат?

– Немногим более года.

– Я думаю, про жену, и то, что она была с ним рядом он вспомнит не сразу, поскольку это самые поверхностные слои памяти, – они еще недостаточно укоренились в его подсознании. Сперва к нему будут возвращаться глубинные воспоминания; возможно из детства. Ни в коем случае не говорите ему ничего о тех, кого он потерял, пока он достаточно не окрепнет. Извините, но мне надо идти к пациентам. И вы, идите отдохните, – напомнил доктор на прощание.

Периоды возвращения сознания для Андрея были мучительны и кратковременны. Непрекращающийся гул в ушах не позволял ничего слышать, а сильные головные боли просто сводили с ума. Приборы контролирующие его состояния начинали разом пищать, и медсестра каждый раз вводя снотворное выводила Андрея из этого кошмарного состояния реальности отправляя обратно в глубокий сон.

Однажды, Андрей проснулся и повернув голову увидел отца, который сидел у кровати с газетой в руках.

– Оооотееец, – наконец удалось ему с большим трудом и сильно заикаясь протянуть целое слово.

Владимир Сергеевич от неожиданности выронил газету из рук, приподнялся со стула и тихо произнес:

– Сынок.

– Где я?

– В госпитале.

– А где Серега Крупилин?

– Он уже выписался.

Каждое произнесенное слово давалось с трудом; не желая складываться в единое из отдельных букв. Опять накатил шум, заложивший уши и пульсирующая головная боль вонзилась в мозг раскаленными иглами, жалобно запищали приборы, дверь в палату открылась, вошла дежурная сестра и привычно сделала инъекцию, опять погрузившую Щетинина в небытие.

Постепенно периоды бодрствования становились все продолжительнее, но он как будто до сих пор не осознавал, где находится и что с ним случилось. Спустя еще какое-то время, с помощью отца начал вставать с постели, и опираясь на его плечо медленно бродить по широким коридорам госпиталя. Прошлое всплывало отрывками и он, мучительно напрягаясь пытался сложить эти отрывки словно пазлы в единую картинку. Знакомые стены создавали некую зрительную ассоциацию и что-то напоминали. Однажды встретив в длинном коридоре, передвигавшегося с костылем парня с перебинтованной ступней, Андрей, снова вспомнив резко остановился, и повернувшись к отцу спросил: