– Не только это. – Кроу приподнял бровь. – Есть еще новенькие морщины.

Он опустил руку, но Сафия успела заметить и другую перемену.

– Неужели у тебя кольцо?

– Ну, что сказать? – Пейнтер с усмешкой покрутил золотой ободок на пальце. – Наконец-то нашлась женщина, которая дала согласие выйти за меня замуж.

– Ей повезло.

– Нет, это мне повезло. – Он перевел разговор на Сафию. – Как поживает Омаха?

При упоминании мужа она вздохнула и сердито закатила глаза. И как только доктору Омахе Данну, американскому археологу, удалось завоевать любовь этой великолепной женщины?

– Они с братом Денни на раскопках в Индии. Торчат там уже целый месяц. Я пробовала дозвониться до Омахи, но он, как обычно, засел в такой дыре, где толком нет связи.

– И тогда ты позвонила мне. – Пейнтер притворился уязвленным. – Я для тебя запасной вариант.

– В этот раз – нет. – Покончив с дружескими шутками, Сафия посерьезнела, лицо ее омрачила тревога. – Мне нужна твоя помощь.

– Конечно, я готов. Что произошло?

Она опустила глаза, видимо думая, с чего начать.

– Не знаю, слышал ли ты о проекте по спасению археологических ценностей, который курировал Британский музей. Речь о Северном Судане.

Пейнтер потер подбородок. Вроде бы что-то знакомое…

– Там было какое-то несчастье, да?

Сафия кивнула.

– Да. Одна из первых наших поисковых экспедиций пропала в пустыне.

Теперь он вспомнил донесение разведки.

– Кажется, путь экспедиции пересекся с бунтовщиками и ее постиг печальный конец?

– Так мы тогда думали. – Она нахмурилась. – А десять дней назад вдруг объявился руководитель экспедиции, профессор Гарольд Маккейб. Прибрел откуда-то из глубины пустыни – и умер, не доехав до больницы. Местные сумели идентифицировать его по отпечаткам пальцев только через неделю. Два дня назад я вернулась из Египта. Гарольд был моим другом, и я хотела сопроводить его тело в Лондон.

– Соболезную.

Сафия опустила голову.

– Я полетела в Египет еще и в надежде найти подсказку о судьбе остальных членов экспедиции, в том числе и сына Гарольда.

– Нашла?

– Нет. – Сафия вздохнула. – Наоборот, все стало еще запутанней. Тело Гарольда оказалось в странном состоянии. Музейный эксперт, который летал со мной в Египет, предполагает, что Гарольда подвергли ритуалу самомумификации. Это чтобы тело после смерти не разлагалось.

Какой ужас! Пейнтер мрачно свел брови. В голове роилась тысяча вопросов, но перебивать Сафию он не стал.

– Мы взяли образцы тканей. Уже заканчиваем исследования. Надеемся установить растения и травы, использованные в ритуале, и таким образом вычислить, откуда пришел Гарольд, где он все это время был.

Умно.

– Однако при вскрытии кое-что поставило нас в тупик. Странная трансформация тканей мозга и центральной нервной системы.

– Что значит «странная»?

– Лучше взгляни сам. – Сафия пощелкала кнопками клавиатуры. – Отправляю тебе видео. Снято работником каирского морга примерно сорок восемь часов назад.

Пейнтер открыл файл, едва тот загрузился. На экране возникли люди, суетящиеся вокруг металлического стола. Звук отсутствовал. Пейнтер внимательно смотрел немое кино. Людей вдруг что-то взволновало. Какой-то человек – видимо, коронер – заставил всех расступиться и жестом подозвал кинооператора. Изображение задрожало, потом замерло на теле под простынями. Верхушка черепа была спилена, открывая мозг. Внезапно в комнате потемнело, и причина переполоха стала тут же очевидна.

Пейнтер прищурился.

– Я ничего не путаю? Череп светится изнутри?

– Да, так и есть, – подтвердила Сафия. – Я сама это видела. Хотя, когда я прибыла в лабораторию, свечение уже потускнело.