Темные глаза внимательно ощупывали Роджера.

– Да, – ответил Роджер, нервно шаркнув ногой.

– Пойдемте в мой смотровой кабинет, поглядим, что там у вас за беда.

– Я принес мочу, как вы и просили, и отдал ее мальчику.

– Хорошо. – Гай улыбнулся. – Хотя в отличие от некоторых моих коллег я не основываюсь в своих диагнозах исключительно на анализе мочи. Для начала я осмотрю вас. Ты подождешь нас здесь, Мэтью?

– Конечно.

Оставшись в одиночестве, я опустился на стул у окна. Вечерело, бутылки и склянки отбрасывали длинные тени на пол. Я снова стал думать об Адаме Кайте. Тревога не покидала меня. А что, если Гай, который продолжал втайне от всех хранить верность прежним религиозным догматам, тоже признает Адама одержимым? Я поймал себя на том, что на протяжении двух последних дней часто вспоминаю темноволосую женщину-смотрителя. Почему она никогда не сможет покинуть Бедлам? Может быть, ее пребывание в больнице является неким принудительным заключением?

Открылась дверь, и в комнату вошел Пирс со свечой в руке и большой книгой под мышкой. Книгу он поставил на высокую полку, рядом с несколькими другими, а свечу установил в длинный подсвечник и зажег ее. К аромату трав добавился запах горячего воска.

Затем подмастерье повернулся ко мне и спросил с отменной учтивостью:

– Вы не будете возражать, если я продолжу мою работу, сэр?

– Сделайте милость.

Молодой человек сел за стол, взял пучок трав и принялся толочь их в ступке. Предварительно он засучил рукава своей робы, и я видел, как на его руках перекатываются сильные мускулы.

– Давно ли ты работаешь на доктора Малтона? – спросил я.

– Всего лишь год.

Он повернулся ко мне и улыбнулся, продемонстрировав ослепительно-белые зубы.

– Твой прежний хозяин умер?

– Да, сэр. Он жил на соседней улице. После его внезапной смерти доктор Малтон взял меня к себе. Для меня это стало большой удачей. Он человек редких знаний и к тому же очень добрый.

– Это точно, – согласился я.

Пирс снова занялся работой. Как же сильно он отличался от других подмастерьев, шумных бездельников, вечно ввязывающихся в разного рода неприятности! Самообладание, уверенность, сквозившие в каждом его движении и слове, подходили скорее мужчине, чем мальчику.

Гай и Роджер вернулись только через час. Уже изрядно стемнело, и Пирсу приходилось низко наклоняться над столом, чтобы видеть свою работу. Гай положил руку ему на плечо:

– Хватит на сегодня, дружок. Иди и поужинай. Но сначала принеси нам пива.

– Да, сэр.

Пирс поклонился и вышел. Я взглянул на Роджера и с удовольствием увидел на его лице чувство глубочайшего облегчения.

– У меня нет падучей! – ликуя, сообщил он.

Гай тонко улыбнулся:

– Самые странные вещи могут иметь простейшее объяснение. Я всегда предпочитаю начинать с поисков самого простого объяснения, которое, как учил нас Уильям Оккам[12], чаще всего и является истинным. Поэтому я начал с осмотра ног мастера Эллиарда.

– Он заставил меня стоять босым, измерил мои ноги, а потом уложил на кушетку и принялся сгибать и разгибать их. Должен признаться, я был удивлен. Я ехал сюда, рассчитывая узнать диагноз, основанный на анализе мочи…

– Однако это нам не понадобилось, – с видом триумфатора улыбнулся Гай. – Я обнаружил, что правая стопа мастера Эллиарда заметно заворачивается в сторону левой, а причина этого состоит в том, что левая нога слегка длиннее правой. Этот дефект формировался годами, а спасением от него является специальный башмак с деревянной вставкой, который исправит походку. Я велю юному Пирсу изготовить такой для вас. У него очень умелые руки.

– Не могу выразить вам всей глубины моей благодарности, сэр, – с искренней теплотой проговорил Роджер.