На кухню же скользнул Хохол, а за ним вошел уже отдышавшийся Боцман. На четвереньках вошел.

Жестами Хохол показал, мол, валите отсюда в заднюю комнату. В руках он держал неизвестно откуда взявшуюся отвертку. Боцман стащил со стола большой кухонный нож.

Скрипнула входная дверь. Кто-то из украинцев тут же споткнулся о то самое ведро. Хохол поднял руку с отверткой. Боцман поднял руку с ножом на уровень пояса.

И в этот момент заорал БТР голосом Вакарчука:

Хто ти є ти взяла моє життя

І не віддала

Хто ти є ти випила мою кров

П'яною впала

Твої очі кличуть и хочуть мене

Ведуть за собою

Хто ти є? Ким би не була ти

Я не здамся без бою!

Первому Хохол воткнул отвертку в глаз, второй получил удар ножом в печень. Каски, звеня, поскакали по линолеуму. Второй солдат хрипел. Когда Боцман зажимал ему рот ладонью, из-под ладони текла темная кровь. Глаза солдатика вертелись, словно пытались запомнить напоследок остатки жизни, потом затуманились, тело задергалось. «Твои очи хочут и кличут мене…» – продолжал орать БТР. Мехвод машины высунулся из своего люка и неспешно курил, разглядывая разбитую снарядами улицу, над которой орал Вакарчук.

Из дальней комнаты вышла Рюрик, приставив СВД к плечу. Белоснежка и Кот жестами подняли тяжело дышащих Боцмана и Хохла. Потом показали направление движения. Те двинулись было к выходу, но тут на плечо Хохла опустилась тяжелая рука Белоснежки в тактической перчатке. Кот ткнул пальцем в оружие украинцев. Плюс два АКМ. К сожалению, гранат у вэсэушников не было, как и броников. Но четыре магаза к каждому автомату и разгрузки. Больше ничего полезного у них не оказалось. Кроме четырех пачек сигарет, конечно. Боцман было раскрыл пачку и потянул сигарету, но тут же возле его носа оказался кулак Белоснежки.

Когда они вышли из дома, хлопнула СВД Рюрика. С головы мехвода бронетранспортера слетел танкошлем с половиной черепа, он покосился, наклонился, уронил тело набок, сигарета, смытая по лицу потоком крови, упала куда-то, а после он сам сполз внутрь машины. Словно плетка, винтовка перекрыла звуком выстрела урчание двигателя и завывания Вакарчука. Но никто, никто не заметил громкого щелчка, потому что он слился с хлопками и взрывами, грохотавшими над Чернухино уже который день.

Может быть, поэтому, а может быть, потому, что украинская пехота ползала по брошенным мирняком домам, пятерку никто не заметил. Кот быстро выдернул чеку из РГД-5, сунул ее рычагом под труп, и они выскочили во двор, потом быстро перелезли через забор – а что там было перелезать, когда гаубичным снарядом снесло половину профнастила?

Трое в белом, двое в черном пробежали пару сотен метров – Белоснежка спиной вперед, постоянно глядя, не заметили ли их? – и рухнули под пирамидальным тополем.

– Дорогу…

– А? – спросил Боцман, схватил горсть грязного снега и начал жевать.

– Дорогу надо пересечь. Отсюда полкилометра до дороги, – повторила Рюрик. Она тоже тяжело дышала. – Потом вдоль дороги еще полкилометра. Там уже наши. Пароль: «Одесса».

– А че, у вас раций нет? – удивился Боцман. Он любил военные сериалы и знал, что у каждого военного должна быть рация.

– Нет, – засмеялся Кот. – Откуда они возьмутся? Вот, может, в БТРе том были.

– Кстати, а чего вы его не подорвали? – спросил Хохол.

– Чем?

– Я знаю? Это вы люди военные…

– Та можно было, – сказал Кот. – Пару гранат в люк мехвода, и все. Выведен из строя на несколько недель.

– А шо тогда?

– Чо, чо… Там бы так бахнуть могло, вся чернухинская группировка бы сбежалась на нас, красивых, посмотреть. Кому это надо?

– Мне – нет, – честно признался Хохол.