– И в кого ты такая? – недовольно заметила мама.

– Какая? – уточнила я меланхолично.

– Худосочная. Соседи точно думают, что я тебя не кормлю.

– Они так не думают, мам, – ответила я, пытаясь высвободиться из синтетического кошмара.

– Стой! А если я вот тут ушью… – она стянула платье на спине. – Собери волосы. Да выше подними, я боюсь тебя уколоть, – прихватывала ткань откуда-то взявшимися булавками. – Анна Витальевна, – заголосила, – ты сделала татуировку?!

– Какую татуировку?..

– Обыкновенную.

– Мам, я ничего не делала?

– Да ты что! А откуда тогда на твоем теле наколка, а?!

– Да я клянусь, что ничего не делала!

– А вот тут тогда что? – она несколько раз болезненно ткнула ногтем мне в шею чуть ниже правого уха.

– Мам… – я подошла ближе к зеркалу и пыталась хоть что-то увидеть. – Я ничего не вижу.

– Зато я вижу. Не ожидала я. Вот честно, не ожидала. И давно ты с ним встречаешься?

– С кем?

– Вот с ним, – женская ладонь выписала в воздухе дугу. – С тем, кто надоумил себя уродовать.

– Я ни с кем не встречалась и никак себя не уродовала, – старалась переубедить.

– Снимай!

– Что?

– Платье. Снимай-снимай. Ты никуда не пойдешь. Однозначно. Получишь диплом и домой. Ясно? Никаких гулянок.

– Мам! – я готова была разрыдаться. Ну что за день такой?!

Я быстро избавилась от платья. Одна радость – мне не придется его надевать.

– И все же как его зовут? – мама рывком забрала подвенечный наряд из моих рук.

– Я не понимаю, про кого ты говоришь.

– Про… Сергея, Станислава, Семена, Савелия?.. Какие еще у нас есть имена на “С”? И зачем было писать на латинице, у нас своих букв нет?

Мама что-то говорила и говорила. Сейчас ее было не остановить. Прошло бы еще пару минут – и меня обвинили во всех смертных грехах. Наконец я дождалась фразы:

– Иди в свою комнату.

Да я мечтала быстрее оказаться в спальне!

– Телефон, – мама протянула руку.

– Зачем? – спросила я.

– Затем. Телефон, – повторила она строже.

– Пожалуйста, – фыркнула я, протягивая аппарат. – Ты перегибаешь палку, мам. Я уже совершеннолетняя.

– Пока ты живешь со мной, придется слушаться, Анна Витальевна.

– Ясно, – выдохнула я.

Что я еще могла сделать в этой ситуации? Ну не драться же мне с собственной мамой за кусок пластика?

“За свободу”, – подсказал мне голос в голове.

Я была так вымотана за день, что не обратила внимания. Проигнорировала. Зашла в спальню, закрыла дверь и рухнула на постель. А вот и второй плюс примерки пыльного ужаса, мне не нужно было снимать одежду перед сном. Но пролежала я недолго. Мама же говорила о какой-то татуировке. Я подошла к зеркалу, повернула голову, стараясь рассмотреть, что же привело ее в такой ужас. Нашла в сумочке маленькое зеркальце и, соорудив несложную конструкцию, наконец увидела.

– Вот черт! – ругнулась я.

Мама не сошла с ума. У меня действительно была татуировка. Небольшая. В форме латинской буквы S. Красивой. Я смочила палец слюной и потерла черные завитки. Бесполезно. Видимо, это не мама, а я когда-то потеряла связь с реальностью и сделала на себе надпись.

– Бред… – я подбежала к столу, потом к кровати. – Р-р-р, – тихонько зарычала, вспомнив, что телефона нет. А мне было жизненно необходимо позвонить Алие. Но был ноутбук! Мой старенький верный друг! Я потянула тяжелую пластиковую крышку вверх.

– Я отключила интернет, – сообщила мне мама, заглянув в спальню.

А теперь я полностью осталась без связи с внешним миром.

Замечательно. Один из важнейших этапов жизни любого человека, что должен был запомниться, превратился в кошмар. Я могу забыть про приглашение Геры, про красивое платье, про медленные танцы, про завистливые взгляды однокурсниц, про взрослый настоящий поцелуй…