– Да, правильно, улетаем, – хмыкает он, качая головой. – И да, Вера, мы не должны были увидеться. Вот на хрена ты приперлась раньше? Зачем, Вера?

– Что?

Меня конкретно так замыкает. Весь словарный запас теряется.

– У нас же все хорошо было. На кой леший ты прилетела раньше? – хватает меня за плечи и встряхивает.

А я его руки чувствую, и меня в прошлое швыряет. Господи, как же сладко и больно одновременно становится. Вот он мой. И не мой.

На части рвет.

– Вань, – улыбаюсь невесело, в его зеленые глаза заглядывая, – неужели ты думал, что я не узнаю? Проглочу и…

Снова мотаю головой.

Господи! Как же хочется стереть себе память, каждый день, что мы были вместе, когда я целиком принадлежала ему, а он…

– Между нами ничего бы не поменялось, – его убеждение в своей правоте и моем согласии ломать себя ради его интересов… оно такое железобетонное.

Я считала, что знаю Игнатова?

Идиотка. Круглая. Я даже слушая его сейчас, никак не могу уцепить логику.

– Скажи, а зачем ты продолжал со мной встречаться, если у тебя все серьезно с этой Ольгой планировалось?

– Именно потому, что серьезно, – отвечает он. И когда я хмурюсь, не понимая его объяснения, продолжает. – Она же не шлюха, чтобы я ее до свадьбы имел.

– Ну ты и сволочь, – выдыхаю ошарашенно.

Он был моим первым и единственным мужчиной. И то, в какое дерьмо одной своей фразой окунул…

– Уходи, – шепчу помертвевшими губами и глаза закрываю.

Не могу его видеть. Противно. От него противно. И от себя, что оказалась слабой и поддалась полтора года назад на красивые слова и искристые глаза.

Поверила, дурочка.

Теперь точно дурочка.

Слепая доверчивая дура.

– У тебя будет время подумать. Не руби с горяча, Вера. Я – лучший твой вариант. А если ты из-за кольца расстроилась, так куплю я тебе цацку. Можешь сама выбрать, пока я не вернусь.

Качаю головой, по-прежнему не поднимая ресниц. Если открою глаза, слезы не сдержу. А я не хочу его радовать тем, что он меня одной фразой растоптал.

– Уходи, – повторяю беззвучно и радуюсь, когда слышу удаляющие шаги.

Хорошо, хорошо, пусть проваливает.

Наощупь дотягиваюсь до дерева, упираясь в него для опоры, и сильно-сильно сжимаю зубы.

Держаться, Орлова, держаться!

Вот до дома доберешься и…

Жуткая боль прошивает низ живота, заставляя охнуть в голос и согнуться пополам.

Господи, только не это. Не так.

Мольбы остаются неуслышанными. Ежедневка оказывается бесполезной, а по ногам обильно течет.

8. Глава 8

Живот горит огнем, пальцы совсем холодеют. Перед глазами картинка плывет. И, судя по лихорадочному жару на щеках, скачет температура.

– Как же все не вовремя, – бубню под нос, неторопливо разгибаясь.

Нужно срочно решать, как выбираться. И по-хорошему минимизировать любые встречи.

Как не печально признавать, прав оказался бывший женишок: сидела бы дома, избежала бы многих проблем.

И оставалась все той же бестолковой клушей, которой пользуются для удобства?

Нет. Ни за что.

Я всё правильно сделала. И пусть Игнатов думает, что уболтал и красиво съехал, а я молча проглотила и смирилась… ну-ну. Еще посмотрим, кто кого.

Пусть я не ВИП-самка, но гордости от этого у меня не меньше. А месть – блюдо, принятое подавать холодным. Не знаю, что, не знаю, как, но я придумаю. И отыграюсь.

Подставлять вторую щеку, когда со всего маха огребла по первой, – нет, не мой вариант.

Так, аккуратненько выпрямляюсь, медленно выдыхаю, осматриваюсь. Единственное, что в этой кошмарной ситуации приходит в голову – поймать официантку. Женщина женщину всегда поймет, особенно, как не смешно, средний класс – средний класс. И очень рассчитываю, что поможет.