Я принадлежу себе.

«Если не будет знать, где я — и приказывать не сможет, так ведь? А пока нужно быть послушной и без приказов. Я не способна сыграть влюбленность и никогда не стану этого делать, но быть тихой и предсказуемой могу», - рассуждала я на пути обратно.

Настроение впервые за этот месяц стало почти хорошим. Солнце оживило меня: в голове прояснилось. Я была готова бороться.

.

.

***

Когда я зашла в большой грот, намереваясь все-таки поджарить овощей, Келлфер уже был там. Я остановилась у входа, не понимая, что делать: ждала, что он отпустит едкое замечание или спросит, где я ходила, и почему еда не готова, но, похоже, ему было все равно. Перед ним, прямо на камнях очага, стояла незнакомая металлическая чаша с резным ободом, а в ней кипело, распространяя травяной запах, какое-то темное варево. Мужчина глядел в бурлящую жидкость, не отрываясь. Я постояла некоторое время, давая ему заметить меня, но Келлфер так и не обернулся. Это было странно.

-А Дарис тоже вернулся? - подала я голос.

Келлфер не вздрогнул, не поднял головы, и я поняла: он услышал мои шаги еще на подходе.

-Он придет позже. Ищет тебе подарок.

Мужчина махнул рукой — и угли потухли. На поверхности таинственного зелья вздулись последние несколько пузырей и, не лопаясь, опали.

-Что это? - не удержалась я.

-Я нашел упоминания об этом зелье слишком поздно, - будто говоря сам с собой, ответил Келлфер. - Чуть раньше оно пригодилось бы больше. Этот состав, если смешать его с кровью подвергшегося магическому принуждению человека, станет бесцветным. Пар-оольцы очень любят такие зелья и умеют их варить. Это уже третий рецепт.

Я неуверенно переступила с ноги на ногу. Было логично, что в стране, где обычным делом считались артефакты вроде черного кольца, существуют способы проверить, не повлиял ли кто-то на разум. Но зачем Келлфер рассказывал об этом мне? Чтобы предупредить, что хочет снова проверить Дариса?

И почему его голос был таким странным?

-А это? - Я указала на крупный неровный камень винного цвета, обвитый металлической проволокой. - Тоже не украшение, да?

-Артефакт от местного мастера с теми же свойствами, - отозвался Келлфер.

Но почему? Разве мы уже не установили, что Дарис находился под моим влиянием?

-И что вы делаете?

-Сдаюсь, - обреченно проговорил Келлфер, нависая над чашей.

Волосы закрывали его лицо. Я нахмурилась в непонимании и подошла немного ближе, заглядывая за тонкий металлический край: жидкость была угольно-черной. Келлфер выглядел потрясенным и уставшим, и это так не вязалось с его обычной манерой держаться, что я предположила: вероятно, он или расстроен, или зол. Может быть, проверил кровь сына и нашел следы влияния, и это означало, что у меня не вышло освободить Дариса? Но тогда зелье стало бы бесцветным, он сам сказал!

Прикоснуться к его плечу показалось правильным, но не успели мои пальцы почувствовать жесткую ткань рукава, Келлфер перехватил мою руку и, молниеносно развернувшись, прижал меня к себе. Всю, целиком! Я касалась его ног, и живота, и груди, и макушка упиралась ему в подбородок. Мои руки оказались зажатыми между нашими телами, а спина — согретой его объятием.

-Что вы делаете? - сорвавшимся голосом повторила я, стараясь не вдыхать его запаха — мне казалось, стоит только почувствовать аромат, и пути назад не будет.

Келлфер пах камнем и пергаментом. Я выгнулась, пытаясь вырваться, пока еще могла этого захотеть, и встретилась с ним взглядом.

-Сдаюсь, - так же повторил он, и в этот раз отчаяние в его обычно ровном голосе имело совсем другой оттенок.

Его поцелуй обжег губы как огнем, разорвал легкие восторгом, жаром прокатился по всему телу. Губы его были жесткими, горячими. Мои колени подкосились, но Келлфер легко удержал меня, не прекращая целовать, и я оказалась прижата к нему еще сильнее, так, что воздуха совсем не осталось. Мыслей не осталось тоже, и страха — ничего, только этот мужчина, не желавший отпускать. Сначала робко, потом смелее, я ответила на поцелуй, может, слишком поспешно — а вдруг он решит, что мне не нравится, и больше не будет меня целовать? - и ощутила, как он улыбнулся. Сердце билось теперь, как пойманная в ловушку синица. Как-то мне удалось поднять руку и провести пальцами по его скуле, и когда Келлфер все-таки отстранился, давая вдохнуть, он поцеловал и мои пальцы, удерживая их, оставляя руку у губ. На скулах его ходили желваки, будто он с чем-то боролся.