Мысль о том, как Илиана оказывается в объятиях Дариса, была удушающей.

Чистая, добрая Илиана. Ждавшая спасения от Келлфера, смущавшаяся своего к Келлферу интереса, пытавшаяся скрыть свою симпатию, казавшуюся ей почти преступной и абсолютно обреченной. Бедная Илиана, уничтожаемая тиранической любовью Дариса, увидела в его отце искру хорошего отношения, поверила в его желание помочь и мгновенно привязалась к нему, от безысходности, от боли. К единственному, кто может протянуть ей руку помощи — кто не привязался бы?

С каких пор его вообще заботят такие вещи?! Проклятие!

Келлфер решительно переступил свечу, и отбрасываемый ею свет заплясал на стенах. Дарис обернулся.

-Отец, - тускло констатировал он. - Как я и думал, ты нас слушал.

-Я не скрывал этого, - ответил Келлфер, не глядя на сцепленные руки молодой пары. Пришлось сжать зубы до боли, чтобы не отодрать Дариса и Илиану друг от друга. - Дарис, ты спешишь с неверным решением, хотя времени у тебя мало. Тебе стоит подумать.

-Это мое дело.

А все-таки Дарис изменился! Но не к худшему, как посчитал раньше Келлфер — тогда сын уже был не в своем уме. На самом деле он стал жестче, увереннее, рассудительнее. Неужели так на нем сказалась война? Это обрадовало бы Келлфера, если бы не дрожавшая Илиана, с надеждой искавшая глазами взгляд отца своего... хозяина.

-Клятвы на крови опасны. Власть изменит тебя, и ты уничтожишь Илиану. Если любишь ее, отпусти сейчас, пока это не начало действовать.

Келлфер не врал, хотя и не стал говорить, что дело не в магии, а лишь в обыкновенной человеческой природе. Все любят власть по-разному, кто-то легче и быстрее входит во вкус, кому-то, напитанному влиятельностью с детства, обычная власть уже не приносит удовольствия. Но люди — это всего лишь люди, пусть и с разным темпом, со всеми происходит одно и то же: чем больше человек привыкает к власти — тем меньше хочет ее отдавать. Видя, что мир не рушится от принятого им неэтичного решения, человек убеждает себя, что оно не столь уж и плохо, раз мир на месте. А привыкнув к этому, легко принимает следующее и следующее.

Основы основ. Исключений Келлфер не знал: даже святоши вели себя так, только времени им требовалось больше, а шаги в сторону неэтичности были мельче. Собственно, не укладывался в эту картину разве что Даор, но он был не в счет — друга, с его демонической кровью, и человеком-то назвать было нельзя, — он изначально рамками этики себя не сковывал.

А вот Дарис считал себя хорошим человеком и пока за свои принципы держался. Так что сына, пока еще колебавшегося, нужно было поторопить, пока его обостренное чувство справедливости еще не притупилось.

Но почему-то слова давались непросто. Сейчас краем глаза Келлфер следил за Илианой, и его укололо, как она вздрогнула и как опустила голову. Сказанное пугало не только Дариса, ей и в голову не приходило, что Келлфер преувеличивает ради того, чтобы подтолкнуть сына к нужному решению, и просто верила директору Приюта Тайного знания, понимавшему, как работают клятвы на крови. Келлфер дал себе обещание объяснить это Илиане позже.

Иди речь не о Дарисе, Келлфер бросил бы это дело: разорвать подобную связь человек мог только по своему желанию, и никакое принуждение не сработало бы на нем, а влюбленный мужчина не мог захотеть отпустить возлюбленную, кроме как ради ее и своего блага.

Вот же оно, благо, на блюдечке!

-Даже если это и так, я приму это решение позже, - не поддался на провокацию Дарис, но Келлфер отметил, как дрогнул его голос. - Я все изучу, прости, не с твоих слов. И не дам причинить Илиане вреда. И это, повторю, не твое дело. Я благодарен тебе за помощь, но на том все. Оставь наши отношения нам.