Эдер прошел курсы каких-то коучей? Иначе я не могу объяснить, почему начала чувствовать себя и красивей, и уверенней. Будто для него.

Алекс улыбается еще своей фирменной, но очень редкой улыбкой, и мой пульс ускоряется, подскакивает с нуля до трехсот километров в час, отдаваясь дрожью в коленях.

– Эй, – зову с легкой хрипотцой, – я желаю тебе победы.

Мы оба знаем, что это значит. Поцелуй. Первый, настоящий.

Представляю его в деталях. И что же творится у меня в голове!

Алекс сдержанно кивает и уходит куда-то, куда мне, очевидно, нельзя. Мы прошли около километра, держась за руки и идя нога в ногу. На нас не смотрел и не фотографировал только ленивый.

Осматриваюсь вокруг и вижу несколько зданий с фирменными логотипами команд. Знаю, что наш – серая эмблема «Мерседес».

Что ж, я уверенная, красивая, и не дура. Поэтому иду к пластиковым дверям, где меня чуть не сбивает напарник Алекса – Майк Марино.

– Ciao, Таня внутри, – говорит быстро и еще быстрее убегает. Оборачивается в последний момент и хмурится. Думаю, Майк еще не в курсе, что я девушка Алекса. Единственная, представленная официально, за всю его карьеру.

Здесь много людей, которые меня не замечают. Ну, почти. Один из ребят вручает мне наушники и словами «Добро пожаловать» испаряется.

Таню нахожу в комнате, где идет трансляция. До гонки есть время, но предгоночные интервью и прочее никто не отменял. Я это выяснила за просмотром вечерних видео.

– Значит, ты и Алекс Эдер… – заставляю себя улыбнуться. Чувствую обиду от Тани. Я и сама бы обижалась.

– Что-то типа того.

– Могла бы и рассказать.

Ох, не могла бы, Танюш. У самой в голове не укладывается. Все очень похоже на сон. Или на бред сумасшедшего.

У меня от подруги секретов нет. Но если и предположить, что я рассказываю всю махинацию со сделкой, поцелуями и прочее, не поймет.

– И когда это вы спелись?

Вспоминаю нашу легенду. От волнения все выветрилось из головы.

– В декабре, что ль? Когда мы отмечали чемпионство Тимура?

– Ну да.

И как злился Эдер, и как ушел, забыв на столе свой телефон, а я его возвращала, пробежав за Алексом пару кварталов.

Интересная выдалась ночка.

На экране крупным планом показывают Алекса. Вот он надевает балаклаву, расправив перед этим волосы. Затем шлем и какие-то ремни.

Атмосфера, что на трассе, что здесь, в штаб-квартире, накаляется. Это почувствует любой, кто включит спортивный канал или войдет сюда.

Мое волнение перерастает в страх. Сердце обрывается от мысли, что испытываю его из-за Алекса. По сути, чужого мне человека.

– Так и как вы начали встречаться? Тебе предложил Алекс? И долго ты думала от меня это скрывать? Ни одной фотографии в течение пары месяцев, Марта!

Вопросы не вовремя.

Я сосредоточена на происходящем на экране. В какой-то момент режиссер трансляции улавливает мои желания и снова показывает Эдера крупным планом. Ведущий перечисляет заслуги Алекса, количество побед, взятых поулов и еще какие-то значимые цифры.

Его глаза темно-серого цвета, взгляд сосредоточенный. Алекс чувствует и смотрит прямо в камеру. И на меня. Подмигивает. Мне. И резким движением опускает визор.

Я знаю, что сейчас ему очень страшно.

Когда я еще не родился, мой отец решил: если у него будет сын, то он будет гонщиком номер один. Уже в пять лет я был записан в известный картинговый клуб Австрии. Тренировки – каждый день. Помимо этого – бассейн, теннис, фортепиано, репетиторы по английскому пять раз в неделю.

А мне нравились дома. Как так можно было по кирпичикам и досочкам сложить что-то большое, красивое, чтобы стать произведением искусства?