Поглощенная безмолвной тишиной комната замерла. В напряженном молчании отчетливо послышался тихий скрип ножек придвигающегося к столу стула, клацающий замок кожаной папки, шелест широких листков выложенного на стол рабочего блокнота, куда юрист Аверина собирался вписать предоставленную сегодняшним вечером информацию. Продолжая сверлить меня глазами, Мирон с плохо скрываемой антипатией плотно поджал губы, нагнетая и без того недружелюбную обстановку. Идиот.

Первым не выдержав сковывающего безмолвия, «зеленый» невысокий шатен приподнял руку, уточняя позднее время нашей спонтанной встречи:

– Полпервого ночи, – произнес он, – несколько странное время для визитов.

Посмотрев на циферблат своих платиновых часов, Мирон безмятежно оперся о мягкую спинку стула и усмехнулся:

– Выбрось свои часы, Игорь. До половины еще целых три минуты.

Протестующее посмотрев на ухмыляющегося босса, паренек слегка выставил вперед правую руку, открывая постороннему взгляду марку своих часов.

– Но это «Омега»! – с особой важностью проговорил он.

Улыбка Аверина стала еще шире. Повторив действия своего юриста, он гордо произнес:

– «Бреге», мой мальчик. Если тебе нужны настоящие качественные часы, то советую воспользоваться именно этой фирмой.

– Абрахам-Луи Бреге, – вслух назвав основателя этой марки часов, сидящий по другую сторону стола мой подручный одобрительно кивнул головой. – Один из самых великих часовщиков в истории часового мастерства, к услугам которого не раз обращался сам Наполеон Бонапарт, как, впрочем, и множество других не менее выдающихся личностей.

Забыв на мгновение о соперничестве, Мирон уважительно посмотрел седого Владимира Ивановича.

– Это подарок моей дочери, – просто ответил он, – она всегда знает, как угодить своему старику.

Надев очки, Владимир Иванович вскользь осмотрел предмет их беседы, после чего вновь согласно кивнул:

– У вашей дочери, несомненно, есть вкус.

– С этим трудно не согласиться, – с ощутимой теплотой и любовью в изменившемся от чувств голосе отозвался Аверин. – Однако когда все сейчас носят пресловутый «Ролекс», даже «Омега» вызывает уважение.

Посмотрев на меня, так и не обернувшегося в его сторону, Мирон изогнул губы в насмешливой ухмылке:

– А Вы как считаете, Дмитрий Анатольевич? – На пару секунд в комнате вновь повисло напряженное молчание. Словно в очередной раз отметив мое элементарное бескультурье, Мирон снова повернулся к своему подчиненному, как вдруг с раздался мой тихий, немного насмешливый голос: – Никак.

Вновь посмотрев на меня, он нахмурил брови. Отодвинувшись от окна, я, наконец-то, обратил внимание на сидящих за столом людей. Заметив на себе мой пристальный взгляд, соперник растянул губы в холодной улыбке.

– Простите, – освобождая запястье правой руки от белоснежного манжета, на которой надеты дорогие часы, спокойно продолжил я, – но я, как и каждый второй, ношу лишь пресловутый «Ролекс». Увы, я не особо силен в часовых брендах.

Саркастически хмыкнув на услышанное заявление, Мирон самодовольно скрестил руки на груди:

– В первый раз вижу человека, который бы с такой легкостью признался в своем абсолютном безвкусии к столь значимому для мужчины аксессуару.

Подойдя к представляющему его интересы юристу, я отодвинул от стола очередной свободный стул и безмятежно отозвался:

– Ну почему же, у меня есть вкус.

Дождавшись, пока его я займу место напротив него, Мирон заинтересованно приподнял вверх одну из своих бровей:

– И в чем он проявляется?

– В женщинах, – открыто усмехнулся я. – И я как раз ищу себе подругу, которая смогла бы с легкостью отбросить всю ту кучу мусора, предлагаемую мне многочисленными продавцами, выбрав для меня именно те часы, шик и непревзойденность которых, несомненно, смог бы оценить даже ваш утонченный вкус.