Отпускаю под давлением руки тренера, что оттаскивает меня в сторону.

— Вы что тут устроили?! Вы команда, а не свора собак! В чем конфликт? Что не поделили?

— А они никак девке одной присунуть не могут, — ржет Левашов Леха, а я кровь сплевываю. И кажется, вместе с зубом. Дерьмо.

— Самсонов в медпункт, Климов тоже. Со мной. Что разлеглись, встаем, щенки! Остальные продолжают передавать пас.

Тренер ведет нас в медпункт, где нам дают перекись и назначают осмотр хирурга. Давно я так не дрался. Тело все ломит.

— Завтра дома отлежаться. Обе с матча снимаетесь.

— Что? Тренер! — паникует Климов. Это был его первый матч.

— А ты приоритеты расставляй. Сам его всю дорогу подначивал.

— Вы победить не хотите? — усмехаюсь.

— Один проигрыш ничто по сравнению с тем, чему я вас научу по итогу. Все разборки оставить за полем. Из-за баб, из-за денег, мне плевать! А ты, Самсонов, вроде, личностью стать хочешь, а продолжаешь прикрываться папашей, — сплевывает тренер, а мне стыдно становится.

— Легко прикрываться, когда бабло есть.

— Закрой рот! — толкаю Клима и в раздевалку иду. Но после не домой валю, а стою, жду Лушу.

Она выходит четко по расписанию, в компании сладкого Левашова, который открывает ей двери. Арину, что тащится рядом, я почти не замечаю. Смотрю только на эту парочку блондинов.

— Лев, ты страх потерял?

— Расслабься, Самсонов, второй драки на сегодня ты не потянешь. Ну, так что, Луш, можно?

— Что можно?

— Помолчать, — шикает Луша, а меня бомбить начинает. Чего она улыбается всем, кроме меня? — Конечно, можно. Только давай сначала спишемся. Расписание плотное, боюсь подвести.

— Я подстроюсь. Ладно, девчонки, хорошего дня!

— И тебе, — машет Арина, а я Лушу взглядом испепеляю.

— Мне что, мухобойку побольше купить, чтобы отгонять от тебя находчивых ухажеров?

— Да, желательно, чтобы она еще током владельца била.

Арина смеется, прощается и убегает с девчонками, а я поднимаюсь на одну ступеньку и приближаюсь к Луше.

Меня словно примагничивает.

Профиль ее нежный. Носик вздернутый. Губы пухлые, что поджаты. Кожа сливки, которые хочется слизать. Втягиваю носом запах сладкий. Почти чувствую, как выбившиеся пряди лицо задевают. Ласкают… До дрожи. До одурения!

Дезик даже не сменила, хотя, мне кажется, она вообще не потеет. Даже после интенсивной тренировки. Но я бы хотел увидеть, как ее тело покроется испариной. Как на коже выступят крошечные капельки пота. Так и будет, когда я, наконец, получу ее себе. Всю! Без остатка!

Она могла бы отойти, могла бы послать меня, куда подальше, но так и стоит, отвернувшись, стоит, то и дело сглатывая, пока я почти выучил каждую деталь ее лица, даже вон ту родинку у темной брови.

Дыхание все глубже, молчание затягивается. Поцелуй как неизбежность, но стоит мне протянуть руку, как она делает неровный шаг назад.

— Держись от меня подальше, Самсонов!

— Что он хотел?

— Кто?

— Левашов!

— Тебя не касается.

— Меня все касается, что касается тебя, когда ты уже это поймешь?

— Не пойму, потому что ты уже давно решил, что ждать меня не намерен, что тебе важнее своему Василиску тайную комнату посговорчивее. Что ты меня достаешь?

— Сначала Клим, теперь Лев. Тебе так не терпится почесать своего бобренка?

— Почесать я его могу и сама, мне никто не нужен. В отличие от тебя. Ты же привык, что все за тебя делают.

Давай, давай подкалывай, покажи, как тебе на меня наплевать!

— А на что ты согласилась? — снова рядом, протягиваю руку и лицо к себе поворачиваю, чтобы в глаза синие посмотреть.

— Не касается это тебя! Отойди! И не трогай меня! Сейчас отец приедет. Ты помнишь, что мне нельзя с тобой общаться? Подставить хочешь?