Мы на автомате тормозим, хотя я знаю, что до домика осталось совсем немного, но все равно молчу, когда она достает грудь и дает малышу сосок. Никогда не думал, что буду завидовать младенцу, но я бы тоже не отказался поесть. Наверное, сказывается детство в приюте. А может просто грудь у Васьки что надо. Круглая сочная, с торчащими сосками.

– Ты не устал смотреть?

– Нет, с чего бы? На три вещи можно смотреть бесконечно.

– На огонь, воду и как работают другие?

– На то как корчатся от агонии твои враги, на то как перед тобой открываются все двери, ну и на то как ты кормишь своего спиногрыза.

– Обязательно его так называть? – обижается дуреха, закрывает мою прелесть и поправляет слинг. Кто ж знал, что эта штука может быть такой удобной.

– Пошли, немного осталось.

– Сколько?

– Почти дошли.

– Почему не сказал, я бы там покормила.

– И отказаться посмотреть на твои сиськи? Бред.

– Извращенец, – фыркает девчонка, запахиваясь плотнее. Можно подумать ей это поможет. Я уже в красках и не раз представил, как буду трахать эти большие сиськи.

Пара сотен метров и я наконец вижу скрытый деревьями дом. Охотничий. Ничего хорошего я в нем не видел, но он скрыт от лишних глаз, а самое главное полностью напичкан всем необходимым.

Отодвигаю густые ветки, прорубаю вход и киваю на дверь.

– Сюда.

– Ты хочешь, чтобы мы жили тут два – три месяца? – осматривается она. Вокруг густой, глухой лес. А поселение неизвестно где. Понятно, что она планирует сбежать, как только наберется сил. Только вот мне это не на руку.

– Как минимум. Заходи, – тяну на себя дверь, но она не поддается с первого раза. Дергаю второй, третий и наконец выбиваю. В обратную сторону. Делаю вид, что так и нужно. Сколько меня тут не было. Лет пятнадцать? Внутри множество пыли, насекомых и кое –где поросла плесень. Но все еще стоит печка, довольно большая кровать, а рядом стол и полка с необходимой утварью.

– Слушай, – осматривается Василина. – Это место непригодно для проживания. Давай я просто переведу тебе денег, ты наймёшь себе женщину, она будет оказывать тебе услуги.

– Нет. Ты останешься. И приведешь это место в пригодное для проживания, – издеваюсь как могу. – Иначе можешь оставить ребенка и упиздовывать.

– Да ты с ним не справишься!

– Не тебе решать. Как ты там говоришь, найму женщину…

– О, Господи! – бесится, а мне нравится, как у нее щечки краснеют. – Ладно, только мне убраться тут надо. И я хочу есть.

Без слов выхожу из домика, хватаю нож и иду на охоту. Представляю лицо Василины, когда принесу ей тушку куропатки. Как говорится, хочешь есть, умей освежевать и пожарить.

Охотничье прошлое помогает. Уже через час я возвращаюсь к домику с парой куропаток в руке. Я толкаю дверь и вхожу в маленькую комнату. Сначала замечаю ребенка, потом уже Василину. Ничего не сделано. Ни одной пылинки не выдворено. Она просто уснула, касаясь кончиками пальцев живота малыша.

Хмыкаю, смотря на эту картину. Меня самого клонит в сон. Так что я кидаю живность в погреб, где температура явно ниже, закрываю дверь на засов, а потом уже ложусь на печку, чтобы наконец выспаться. Впервые с момента побега. Первый час просыпаюсь часто, почти каждые пять минут, в постоянной паранойе, словно рядом есть угроза. Спустя некоторое время все же засыпаю. Открываю глаза от шума. На кровати, где лежала Василина, никого.

– Да чтоб тебя. Дура, – слетаю с печки, надеваю ботинки и тороплюсь наружу. Осматриваю местность, примерно догадываясь в какую сторону она могла пойти. Хочет найти поселение. Попросить помощи. Вернуться домой.

А как же мой дом? Моя семья? Когда меня посадили, от меня отказались все и я должен это так просто забыть? Простить? Ну уж нет, Василина. Придется тебе побыть моей пленницей.