– Ых-ых-ых, закашлялось чудовище, разбрызгивая кровавые ошмётки разорванных синих губ.

Второй выстрел из гранатомёта попал ей в левый глаз, напрочь выбив его.

– Ххыыы, – заорала мамаша и отшатнулась от разрыва.

В тот же момент, раздалась барабанная дробь шаманского бубна и разрыв пространства захлопнулся.

Я стоял босой и по пояс голый, с окровавленным мечом в руке. Моя обувь осталась в снегу, куда меня вколотил сынок. Шея болела, на груди хоть и не осталось следов от когтей, но я машинально провёл по ней ладонью.  Из непострадавших вещей на мне остались только штаны. Так и вижу себя гладиатором, стоящим на снежной арене над поверженным врагом. Похоже удар по голове был всё-таки сильным. И это ещё мои амулеты и обереги прикрыли меня в последний момент, а то, наверное, по самую макушку забил бы меня в снег Абаасы.

Я подошёл ближе к телу чудовища и убрав меч, выпустил из браслетов искры. – Подчистить здесь всё.

На этот раз они не стали постепенно выжигать последствия схватки, а одним сильным ударом спалили и сына, и куски плоти и крови мамаши, запятнавшие всё вокруг. Снег оплавился и тут же стал замерзать.

Сзади раздался топот ног. Подбежали парни, с дымящимися автоматами.

– Ели успели к тебе, Александр, – тяжело дыша проговорил Виктор. – Хорошо хоть метель прекратилась.

Ветер действительно стих и только крупные снежинки почти отвесно падали на землю.

– Твою, тундру! Да ты почти голый! – И Виктор накинул мне на плечи свою куртку. Ребята якуты сняли – один левый унт, второй правый и быстро надели их на меня. Тёзка Александр накинул мне на голову свой малахай. Под которым у него оказался ещё подшлемник. А Тимофей поддерживал меня, пока все делились своими вещами. Ноги у меня слегка дрожали и во всём теле чувствовалась усталость.

– Вина нет? – Машинально спросил я.

– Нет, – ответил Виктор, – у нас сухой закон.

– И это правильно! – сказал я и попытался сесть на снег, но ребята подхватили меня под руки и потащили в сторону видневшихся вдалеке чумов.

Оказывается, я не так уж далеко отошёл от стойбища. Скорее всего меня и в самом деле водили кругами. Видимо этот вихрь, что крутился вокруг оленьего стада был уловкой Абаасы, чтобы закрутить животных и не дать им разбежаться, когда он станет их выхватывать из стада.

Как мы оказались в чуме, я не помню, похоже попав в тепло я просто отключился и уснул. Всё-таки эти перелёты утомили даже мой неутомимый организм. Сколько я проспал не знаю, и проснувшись обнаружил, что лежу укутанный оленьими шкурами абсолютно голый! Одна из женщин, что-то кипятящая в чайнике, заметив, что я открыл глаза заулыбалась и протянула мне кружку с чем-то приятно пахнущим. Чтобы попить, мне пришлось приподняться, придерживая одной рукой шкуры, потому что не нудист я ни капли, и возлежать здесь в позе Аполлона совсем не собирался. Вторая женщина выбралась наружу, видимо объявить всем, что «великий богатырь» проснулся.

Через минуту появились Виктор и Николай.

Оленевод довольно улыбаясь обратился к начальнику якутского филиала:

– Я говорил, что растирание оленем жиром ему только на пользу будет! А когда две женщины растирают, пользы в два раза больше!

Челюсть моя скатилась под шкуры.

– Меня что, эти женщины растирали? – С трудом сглотнув, спросил я.

– Ага, – довольно ответил наш внештатный сотрудник. – Не бойся, ты не первый, кого они растирали. Они хорошо это умеют делать. В тундре всегда замёрзших растирают. Правда, чтобы быстро согреть, ещё и женщина должна рядом лечь, но Виктор почему-то не разрешил этого делать.

Я посмотрел на прячущего улыбку Самойлова. – Ну и на этом спасибо.