– Птичка, – сонно пробормотал он, – ты зачем хулиганишь?..

Айви живо выключила светильник и юркнула под одеяло, улыбаясь.

– Прости, – зашептала она, – я не хотела тебя будить.

Джонзи что-то неразборчиво пробурчал и по-хозяйски обнял девчонку, прижимая к себе. Она потянулась носом к его шее и глубоко вдохнула. Парфюм певца успел порядком выветриться за день, но последние нотки на коже Уорлоу оказались лучшим запахом, что Айви приходилось слышать. Ей нравилось дышать Джонзи, нравилось лежать с ним в одной постели, накрытой его рукой и укутанной его ароматом. Засыпать рядом с Уорлоу, зная, что он сумел стать для своей птички всем сразу. Он являлся ее незримым наставником, присматривающим за ней год за годом, утирающим слезы на ее щеках и указывающим путь. Голос певца жил у нее в сознании и под сердцем, его слова повлияли на каждую ее осознанную мысль. В то же время, Джонзи смешил Айви и смеялся вместе с ней, такой близкий и человечный, в одночасье обретенный родной друг, которому не станешь врать, потому что ни к чему. С ним она не боялась казаться слабой, маленькой и хрупкой, не нуждалась в оправданиях и позволяла себе просто делать, как он говорит. С Уорлоу она чувствовала себя лучше, чем за всю свою жизнь до него: привлекательной, по-настоящему особенной, даже избранной. Айви нравилось быть его секретом, надежно спрятанным в его объятиях. И тот момент в четыре утра, когда она проваливалась в сон под запах духов Джонзи в темном номере «Бристоля», стал ее личным раем, и Айви отдала бы многое, чтобы остаться в этих четырех утра навечно.

Айфон последней модели, одетый в черный чехол с серебряным черепом, разразился мелодией будильника. Айви нехотя открыла глаза. Электронные часы на тумбочке безразлично показывали «6:00», пока с другой стороны кровати телефон вокалиста Hellmade отчаянно пытался разбудить своего хозяина. Уорлоу что-то нечленораздельно промычал и уткнулся лицом в подушку, не желая реагировать на факт, что пришло время подъема. Девчонке еще меньше хотелось, чтобы грядущий день отнимал у нее Джонзи, и она потеснее прижалась к нему, упираясь лбом в его плечо. Айви ощутила знакомый вкус вязкой неопределенности, не представляя, чего ждать от будущего, и есть ли в нем место новым вечерам и ночам с рок-идолом. Поклоннице стало страшно.

Будильник надрывался не меньше пяти минут, прежде чем Уорлоу наконец зашевелился и заставил его замолчать. Мужчина сел и потянулся, вращая головой и хрустя шейными позвонками. Поднявшись с постели и ничуть не стесняясь своей наготы, Джонзи направился в ванную и закрыл за собой дверь. Оставленная в одиночестве девушка обняла подушку певца. Айви старалась не думать о том, что ее действительно волновало, и вместо этого отвлеклась на мысли о чем-то более насущном. Например, о черном мешковатом портфеле, что остался в салоне Шевроле, когда юная любовница рок-звезды помчалась навстречу своему кумиру. Она боялась выглядеть по-идиотски, представ перед Уорлоу с рюкзаком, и потому с утра оказалась без зубной щетки и какой-либо косметики, способной скрыть следы легкого похмелья на лице. Айви беззвучно захныкала, цепляясь за подушку Джонзи, как за единственное существо, способное ее понять.

Из ванной донесся звук включившегося душа, и девочка со вздохом заставила себя слезть с кровати. Если Уорлоу проснулся так рано, значит Hellmade скоро уезжают. Поклонница не хотела мешаться под ногами, а потому подняла свои вещи с пола и наскоро оделась. Задумавшись, она подобрала и одежду Джонзи, чтобы аккуратно сложить на кресле. Айви с радостью сделала бы больше, но не могла придумать, чем еще помочь сборам певца, и боялась прослыть сующей нос, куда не положено. Хватит и того, что Джонзи унюхал на ней собственный парфюм, когда они прощались в прошлый раз.