– Остынь, брат.

– Руку убрал.

– Ты себя видел? Успокойся. Она же девчонка совсем, – пытается вразумить Вадим.

Я поднимаю на него взгляд, и он отпускает меня. Знает, что лучше не трогать.

– Все на выход, – командую я.

– Адам, не жести.

Я уже не слушаю, поднимаюсь, перешагивая через две ступени, по лестнице. Знаю, что в комнату побежала. Чувствую ее. Подхожу к двери, дергаю ручку – закрыто.

– Лейла, дверь открой, – говорю, как можно спокойнее.

– Нет, уходи! Я не хочу тебя видеть, – слышу ее голос из-за двери.

– Дверь, бл*ть, открой! – хлопаю ладонью по двери.

– Я сказала: нет! Проваливай!

Сука, я едва смеяться не начал. Стою и уговариваю девчонку открыть гребаную дверь.

– Откроешь?

– Нет!

Я отошел от двери и плечом выбил дверь. Лейла закричала и в шоке прижалась к стене. Я отметил, что она уже стояла в другой футболке. Смотрит с ужасом во взгляде. Наверное, уже столько всего себе придумала, дура малая. Я же видел, когда она вбежала в комнату внизу, как рада была меня видеть, скучала. Мы обсуждали операцию, слишком много грязи. Потеряли людей. А я не хотел, чтобы там была, не хотел пачкать этим всем. Слишком чистая и невинная, пусть такой и остается. Выгнал ее, от такого моего тона мужики в ужасе уходят, а она осталась. Начала требовать!

Обняла себя руками и смотрит так, полосует нутро, хочется грудак кулаком потереть.

– Опять бить меня будешь? – спрашивает, голос трясется, глаза блестят.

Красивая п*здец. Башню сносит. Подхожу вплотную и кладу ладонь на тонкую шею, чувствую, как под пальцами бешено стучит пульс.

– Я тебя не бил. Воспитывал.

– Ты мне не отец. Поздно уже воспитывать! Я взрослый человек!

Взрослая, бл*ть. О, я воспитаю. Еще как. Под себя. Будет ручная. В глаза смотреть с обожанием и отдаваться по первому щелчку пальцев.

Я помню, когда ее первый раз увидел. Сидела на ступенях университета и улыбалась солнцу. Солнцу, бл*ть! Красивая настолько, что стало больно дышать. Я столько баб видел, стольких трахал, но такой реакции ни на кого не было. Я в тот момент захотел ее себе. Но понимал, что нельзя. Маленькая слишком, неопытная, девчонка совсем, особенная такая малышка. Моя принцесса. Выбросил из головы. Пусть живет спокойно. Думал, что прошло наваждение, а потом в клубе увидел, сорвало все стоп-краны. Дерзкая и желанная. Каждая эмоция настоящая, открытая, честная, такой кайф! Ложками жрать их захотел. Я уже тогда знал, что моей будет. И пох*р на все и всех. Я готов был убивать любого, кто встанет на моем пути, настолько свихнулся на ней. Странные желания у такого морального урода, как я.

И забрал.

Моей стала.

Но еще не до конца.

Я бы мог взять силой, и мне было бы плевать, я бы не мучался угрызением совести. Ей бы потом понравилось. Это по рассказам праведников грешники мучаются угрызениями совести. Нет, мудаки прекрасно спят по ночам и им пох*р на все. Я бы мог.

Но я хочу, чтобы сама пришла ко мне, сама отдалась. Стала моей озабоченной девочкой. Вижу же, как реагирует на меня. Хочет. Сама пока не понимает. Но скоро поймет.

Сжимаю руку на ее горле чуть сильнее и утыкаюсь носом в ее щеку, веду языком по нежной коже. Лейла делает судорожный вдох. А я от ее вкуса и запаха дурею. Она вообще понимает, что делает со мной? Превратила в одержимого идиота. Была бы чуть умнее, хитрее и старше, то пользовалась бы по-полной.

Веду свободной рукой вниз по телу, забираюсь под подол футболки и трогаю между ног. Дрожит. Бл*ть, такая мокрая, хоть прям сейчас бери и трахай.

– Не надо, – хватает меня за руку и смотрит испуганно. – Пожалуйста, я не хочу так…

– Думаешь, меня волнует, как ты хочешь? – спрашиваю и наблюдаю за реакцией.