Губы сами отлипают друг от друга, образуя немного глупое выражение на лице, стоит моему взгляду опять упасть на Мирона.

— Это ж-женский туалет…

— Я в курсе, — лениво хмыкает он.

— Тогда почему ты здесь?

— Потому что… — он как хищник подкрадывается ко мне и ставит на стену кулак рядом с моим лицом, запирая в ловушку. — Я очень хочу узнать, кому там не дает покоя твое белье, котенок.

Ой.

5. Глава 5

Говорят, перед смертью у человека в голове пролетают картинки его прошлой жизни. Какие-то особенно запомнившиеся кусочки.

Вот у меня в данный момент точно такая же ситуация, хоть я и осознаю, что убивать по-настоящему меня никто не собирается.

— Так что, ангелочек, признаваться будем? — Мирон нагибается еще ниже, и я облизываю губы, когда их щекочет его теплое дыхание.

— В ч-чем?

— А не в чем? — подавшись вперед, он прижимается ко мне всем телом.

Весь трезвый рассудок из моей головы мгновенно испаряется. Я не понимаю, как реагировать на такую близость, куда мне деть руки. Губы…

Дверь одной из кабинок открывается, и мое внимание быстро перетекает в ту сторону. Нашу с Мироном компанию разрушает какая-то девушка с розовыми волосами. Она пялится на нас, застыв на месте, а я боязливо выглядываю из-за мужского плеча.

— Я вам помешала? — хлопая ресницами, такими же розовыми, задает вопрос девочка.

Я именно в этот момент пытаюсь как-то незаметно юркнуть у Мирона под рукой, но он конечно же каким-то шестым чувством просекает это и наваливается на меня так, что теперь точно не сдвинуться.

— Помешала, — едва не рычит он в ответ студентке, которую я раньше не видела, и затыкает мне рот ладонью, прижав ее к моему рту, когда я предпринимаю попытку возмутиться.

— Эй, у тебя там все нормально? — девушка адресовывает вопрос мне, подвинувшись так, чтобы видеть нас двоих.

— У нее все нормально.

— Я тогда пойду? — ее губы вытягиваются в слишком двусмысленную улыбку.

— Пойди, — усмешкой в тон отвечает Мирон, вернувшись взглядом к моим глазам.

— Вы хоть кабинку займите. У нас сюда и преподы иногда заходят, влепят еще какой-нибудь выговор.

— Мхм… — мычу, пытаясь сказать, что у меня все-таки здесь не совсем полный порядок, но девушка показывает мне два больших пальцы, подмигивает зажавшей меня туше и быстро испаряется за пластиковой белой дверью.

А как же единение факультетов? Дружеская поддержка? Где это все, когда меня так бесцеремонно зажали и даже не думают отпустить?

— Вернемся к моему вопросу, зефирка. Что это за хрен терся возле тебя?

Я быстро моргаю, скосив взгляд вниз, как бы намекая Мирону, что в таком положении особо не поговоришь.

— Ах да, забыл совсем.

Рот мне освобождают, но это не отменяет того факта, что я не хочу ничего рассказывать про Алекса.

Да и было бы что…

Мы с ним говорили сегодня в первый раз, а Мирон, кажется…ревнует? Я не уверена.

— Это Алеша, — шепчу, проигнорировав ком в горле. — Он учится у нас тут. Пловец, местная достопримечательность.

— Нравится тебе?

— Демидов всем нравится.

— Алеша Демидов, значит. Ну-ну.

Молчание заставляет волоски на моей коже встать дыбом. Сердце колотится так, что я могу его слышать, а колени… Если бы Мирон не держал меня напором своего тела, я бы по стеночке утекла на пол.

— А мокрой такой тоже он тебя сделал?

— Ч-что? — кусаю губы, никак не сообразив, зачем он задает мне такие вопросы. Откровенные.

Одним пальцем Мирон поддевает мой свитер и оттягивает его снизу, чтобы показать все еще не высохшие пятна от воды. Дурочка я, правда? Беспросветная отчаявшаяся дурочка.

— Какой порочный ангелочек мне достался. Признавайся, Динь-Динь, о чем ты подумала?

Я вздрагиваю, когда чужой мокрый язык задевает мочку уха, обводя по кругу маленький гвоздик.