– Да она сама буря, Лёв.

– Это да, – закивал Доний. – И ей нужна такая же глыба, монолит, понимаешь? Поэтому тут не про нормальность вовсе. А про умение жить, как на вулкане, и чилить с холодным «русским белым». Но это неважно сейчас, – друг пульнул под потолок густые кольца дыма и злорадно захихикал. – Она выбрала тебя. Помнишь сказку про Царевну-лягушку? Вот. Поздравляю, Чибисов, ты – лягуха, в которую угодила стрела Люськи Курочкиной.

– Козёл ты, Доний, – я бросил в хохочущего друга горстью фисташек и закурил. – А всё сказочки читаешь.

– Да я серьёзно. С ней же можно связываться, только если не боишься быть раздавленным.

– Абьюзерша? – ржать пришла моя очередь, как только представил домострой «по системе Курочкиной».

– Да нет. Ну, вот взять последнего её мужа…

– Последнего?

– Третий, кажется. Или четвёртый… – задумался Лёва. – Третий. Да. Три раза я лично её из ресторана воровал, пытался в почти игровой форме предотвратить Армагеддон, так сказать. Не удалось…

– Вор и рецидивист, значит?

– Отставить ментовской юмор! Последний официальный у нас Мишаня. Нормальный вроде мужик был, мы с парнями его даже пробивали: ни алиментов, ни обременений. Кристалл! И бизнес у него был, и деньга водилась. И вроде счастливы были, а потом ХОП! И в домохозяйку превратился. Хрен его знает, что там у него произошло, но схлопнулся его магазинчик, да так, что Люся долг выплачивала ещё год. Сама, от помощи отказалась. Упёртая, как единорог из красной книги.

– В смысле? – я давненько не слушал сплетню вот так, взахлёб. Сопоставлял полученную информацию с тем, что уже сумел пробить сам об этой горячей незнакомке, но что-то плохо получалось. Признаться, была мысль, что она своими «леваками» разбавляет унылую бытовуху с каким-нибудь щекастым банкиром, но… мимо. Выходит, и в горящую избу? И коня…

– В коромысле. Она ж года три впахивает, как лошадь ломовая. Тащит и свою ипотеку, и его вечные скитания за смыслом жизни. Жалко, конечно. Но это чувство Люся презирает. Да и сама разберется, это от первого сложно было уйти, а уж с третьим… вслепую найдет дорогу в загс.

– А что с первым? – я максимально сконцентрировался, чтобы не выдать эмоций.

– Да он её после развода больше года терроризировал. Люся продала машину, потому что все ДПС тормозили её, как по расписанию. Изводил, как чёрт последний. Пока Ника нам не пожаловалась, тогда Мирон уже вмешался. А потом Баранова сослали в жопу мира за какую-то провинность, насколько я знаю. Дальнейшая судьба его неизвестна, хоть мы и одноклассниками были.

– Урод, – прошипел я и на мгновение закрыл глаза.

Люся сказала Зорину, что ненавидит мужские истерики, а я терпеть не могу мужскую подлость и желание самоутвердиться, показать собственную мифическую важность за счет женщины. Ушла – значит, либо не твоя, либо ты ни хуя не сделал, чтобы она была с тобой как за каменной стеной. Это моё убеждение. А остальное – отговорки и чушь современной свободы слова.

Нельзя воспитать ни мужика, ни бабу. Нет, ну женщину можно запугать, забить и заставить поверить, что жить по твоим правилам – это норма. А потом обычно вот такие «ломальщики» спокойно находят более молодую жертвую, а бывшая пытается дальше жить. Вот только правила уже давно вызубрены… А реальность уже другая. И тогда она находит точно такого же утырка, спокойно выдыхает и начинает зубрить уже другие правила, но все так же прилежно и наизусть. Поэтому если на пути встречаются одни больные, то можете себя поздравить. Экзамен по «теореме о мудилах» вы сдали на отлично. Что сказать, годы тренировок…

А с мужиками ваще все просто. Он либо твой, либо нет. Можно бесконечное количество раз прощать измены, обиды и медленно сгорать от неутихающей тревоги в сердце, но по факту… Ты его таким выбрала и живешь дальше, лелея надежду приручить. Но он не приручится, не выучит, где его «место», не завяжет блядский член на бантик. Поэтому Лёва мне может сколько угодно говорить про встроенный в Курочкину каток, потому что ни одна женщина не захочет раскатать СВОЕГО мужчину, а ни один мужчина не позволит выгнать «каток» из депо…