– Маша, – сказала я, впервые усомнившись в том, что знаю это наверняка, и чувствуя, что ситуация начинает мне очень и очень не нравиться.

– Тебя теперь зовут Луиза, – сказал он успокаивающим ровным голосом. – А меня Арман. Мы французы, переехавшие в Камбоджу, когда моя тётка, жившая здесь, умерла и оставила нам землю.

– Если мы французы, – медленно сказала я, подозревая, что то ли схожу с ума, то ли имею дело с психом, – то почему мы говорим на русском? Мы ведь на нём говорим, я правильно понимаю?

– Мы долго прожили в России. Ты работала менеджером в Московском филиале французской компании, и, конечно, мы выучили язык. Послушай, – перехватив мой взгляд, он предупреждающе поднял руку: – Я знаю, всё это звучит как бред, всё очень запутанно, но только потому, что так должно быть, понимаешь? Это для твоей же безопасности. На самом деле всё, конечно, не так, я, наверное, не с того начал…

Я пребывала в смятении, разрывалась между твёрдым убеждением рассудка в том, что все это сон, и не менее твёрдой уверенностью тела в истинности происходящего.

– Послушай, Арман или как там тебя… – начала я, вставая со стула, намереваясь сделать неизвестно что.

– Можешь называть меня Артём и не торопись. Дай мне всё объяснить, хорошо?

– Попробуй.

– Конечно, мы никакие не французы, это просто легенда, у нас только в паспортах французские имена и фамилии. Я чуть позже объясню, зачем это понадобилось, сейчас дай мне рассказать о себе. Я твой муж, женаты мы уже пять лет…

– Муж?!

– Да, муж, – подтвердил он спокойно.

Я снова инстинктивно огляделась в поисках скрытых камер. Что за идиотский розыгрыш?

– Женаты, значит, – разозлилась наконец. – Сколько? Пять лет? А дети у нас уже есть?

Брюнет поморщился, почесал переносицу, поднял на меня осторожный взгляд:

– Мы… Мы работаем над этим.

Я как раз отпивала из своего стакана, и вода попала не в то горло. Я закашлялась. Кашляла долго, до тех пор, пока меня не стошнило выпитой водой прямо на пол. Пока вытирала губы, брюнет исчез. Видимо, в поисках тряпки.

– Ты идиот? По-твоему, это смешно? – накинулась я на него, вытирающего лужу у моих ног. – Кто ты такой? Где Даня?

Брюнет вытер остатки, отодвинул тряпку в сторону, поднял на меня серьёзные глаза.

– Знаешь, почему тебя тошнит, Лу?

– Что за дебильное имя? Что ещё за «Лу»?

– Это сокращённо от «Луиза». А тошнит тебя из-за сильного сотрясения мозга. Голова болит по той же причине. Две недели назад ты упала с лестницы и ещё не до конца поправилась. Поэтому ты ничего обо мне не помнишь. Похмелье здесь ни при чем.

– Ну конечно же, похмелье ни при чём! Я просто упала с лестницы и потеряла память! – я вскочила на ноги. – Придурок!

Брюнет тоже резко поднялся, положил руки мне на плечи, моя голова едва доходила ему до груди. Незнакомый болезненный спазм сковал грудь, я вывернулась и побежала к лестнице. Он пугал меня. Этот дом пугал меня. Стены давили, напрыгивали со всех сторон. Голова кружилась. Ослабшие ноги заплетались…

– Стой! – крикнул он мне вслед. – Что ты помнишь?

Я бегом поднялась на второй этаж. Ударила кулаками в первую же попавшуюся дверь. Ванная. За следующей дверью оказалась та комната, в которой я проснулась. Ещё одна дверь вела в похожую на мою спальню. Всё. Двери кончились. Я сползла на пол, забилась в угол.

«Милый Бог! Я знаю, что я плохой, ужасный человек! Знаю почему ты наказывал меня и отнимал всё самое дорогое – потому что я не верила в тебя. Но сейчас, пожалуйста, прошу, не отнимай у меня самое ценное, единственное, что у меня осталось, – пожалуйста, не отнимай мой разум! Я не хочу сходить с ума, пожалуйста, пощади…»