– Так что насчёт чая? – спросила я.

– Тащи, – согласился он, разваливаясь на диване.

Мы сидели в гостиной перед камином, Антон пил чай, я, заняв позицию точно напротив него, рассеянно скользила взглядом по его груди.

– Говори со мной, – попросила я.

– О чём?

– Не знаю, – я поджала под себя ноги, обняла диванную подушку. – Просто говори.

– Нет, – он треснул чашкой по столу, отпихнул её от себя. – Мне не показалось! Ты всё-таки какая-то странная!

– Просто я боюсь.

– Чего боишься?

– Темноты.

– Ты поэтому включила весь свет, который только был? – расхохотался он. – Твой дом издалека сияет, как новогодняя ёлка!

– К сожалению, это не помогает. Светло только там, куда я смотрю, а за мной всё равно темно.

– Разве? – Антон недоумённо переводил взгляд с меня за мою спину и обратно. – А я вижу, что там тоже достаточно света.

– Только потому, что ты туда смотришь.

– Ничего не понимаю, – начинал он выходить из себя. – Зачем ты меня позвала? Для чего?

– Будешь сидеть напротив и следить за тем, чтобы там тоже было светло.

– Где там? – разозлился он наконец.

– За моей спиной.

– Но там и так достаточно света, говорю же!

– А я говорю, что это только потому, что ты туда смотришь! Неужели так трудно понять?!

Антон рассеянно похлопал глазами, мотнул головой.

– Вообще-то да, трудно.

– Понимаешь, всё существует, только когда мы на это смотрим, а когда не смотрим, ничего этого просто нет.

– Как это нет?

– Вот так. Очень просто. Нет. Я боюсь даже закрывать глаза. Мне страшно оттого, что может быть… Там.

– Где там?

– Ну… вокруг, – я обвела глазами холл. – Что может появляться на месте той реальности, которую я не наблюдаю.

Антон расстегнул пуговицу на воротнике. Недобрый знак – бесится.

– Какой ещё реальности? – спросил он, призывая себя к спокойствию.

– Ну, например, что сейчас на месте моей спальни? Или за моей спиной. Что там прямо сейчас, когда я этого не вижу?

– За твоей спиной колонны, а дальше лестница, – бросил он с хмурым недоумением.

– Да, но оно всё там только потому, что ты на это смотришь, если мы оба отвернёмся, всё исчезнет.

– И куда оно, мать твою, исчезнет?

– Я не знаю, Антон, – покачала я головой, чуть не плача. – И никто не знает! Это-то и приводит меня в ужас! Учёные говорят…

– Всё ясно, – махнул он, расслабившись. – Опять ботанила? Не надоело ерундой заниматься?

– Да какая ерунда, Антон! Ты только послушай! Есть такой специальный опыт Юнга, и это самый знаменитый опыт. Физики проводят его чаще остальных, потому что у него такие ошеломляющие результаты, что всем хочется посмотреть на них своими глазами. Он очень простой! Смотри: имеется лазер, ширма с двумя параллельными прорезями и проекционный экран, в который ударяются выпущенные из лазера электроны…

– Лизавета. Умоляю тебя, ты опять за своё?

– Ладно. Буду разговаривать на понятном тебе языке. Представь, что ты достал свой пистолет и собираешься немного пострелять по мишени, совсем как на том стрельбище, на которое ты меня возил, помнишь?

– Помню.

– Сколько отверстий может оставить одна пуля?

– Одно.

– Правильно. Но что, если каждая пуля начнёт оставлять по два отверстия?

– С чего вдруг?

– А с того вдруг, что ей, мать её, так захотелось! Ты стреляешь и стреляешь, а отверстий намного больше, чем нужно. Удивительно, правда? Целишься в яблочко, выстреливаешь, в полёте пуля раздваивается, попадает справа и слева от центра мишени. Вот бы ты бесился, наверное!

– Да перестань, не может такого быть!

– Может! В том случае, если при выстреле ты моргаешь или зажмуриваешься! Если заставляешь себя держать глаза открытыми, то всё нормально. Как тебе такой расклад?