Я сказал Олни, что это коронный прием Берты, кивнул ей и пошел в свой кабинет.

Элси Бранд, моя секретарша, вскрывала почту.

– Почему ты не сфотографировалась? – поинтересовался я.

– Меня не позвали.

Я посмотрел на ее ноги:

– Ты работаешь гораздо лучше архивариуса.

Она покраснела, затем засмеялась и сказала:

– Архивариус ведет прием посетителей. Она общительна и дружит с фотографом. Не думаю, что мои ноги – предмет, достойный внимания.

– Два предмета, – уточнил я.

Она буквально швырнула мне письмо:

– Вот на это нужно ответить немедленно, Дональд.

Наш рекламный материал украсил ближайший номер вечерней газеты. Снимок получился очень неплохо. Ножки архивариуса выглядели весьма соблазнительно, и Берта Кул, подобная семидесятипятикилограммовому мешку картошки, с бульдожьей челюстью и сверкающими глазками, эффектно контрастировала с миниатюрной девушкой. Статья, озаглавленная «Дин Крокетт объявляет войну воришкам», не могла не понравиться даже самому требовательному редактору: в ней было упомянуто все, что могло способствовать популярности Крокетта, – путешествия, охота на крупного зверя, приключения, два предыдущих брака. На фотографии красовалась его теперешняя жена – знойные глазки и белокурые локоны над эффектными округлостями. Описаны особые апартаменты, нечто вроде «дома в доме», изложена история о незваных визитерах, которые заявились на прошлую вечеринку. Перечислены крокеттовские безделушки, унесенные охотниками за сувенирами три недели назад, и в частности резной нефритовый Будда.

«Предстоящий прием, – говорилось в статье, – будет взят под охрану хорошо известным детективным агентством „Кул и Лэм“. Берта Кул, главный компаньон, готова сама взяться за работу, и не поздоровится любому, кто попытается войти, не будучи приглашенным, равно как и тому, кто вознамерится улизнуть с каким-нибудь экспонатом бесценной коллекции Дина Крокетта-второго».

Далее в статье сообщалось, что сотрудник Крокетта Отис Олни, ведающий связями с общественностью и светской жизнью, тщательно просеял список гостей. Прежде чем лифт поднимет их с верхнего этажа до «дома в доме», каждому придется показать приглашение. Это будет музыкальный вечер с демонстрацией фильмов, которые Крокетт снял во время своего последнего путешествия на Борнео.

Газетную статью иллюстрировали также снимки самого Крокетта с духовым ружьем в руках и его яхты, на борту которой он «объехал весь мир». Словом, полный отчет вплоть до нынешнего дня.

Прочитав статью, я спросил у Элси Бранд:

– Как восприняла это Берта?

– Буквально пожирает ее, – ответила Элси. – Приказала, как только принесут, подать ей газеты. Важничает, как павлин.

– А архивариус?

– Ходила вчера на свидание с фотографом.

– Ловко сработано!

– Ты имеешь в виду архивариуса или фотографа? – спросила она.

– А ты как думаешь?

– Ну, – сказала она, – давай назовем это так: случай непреодолимого влечения к неотразимому существу.

– Я что-то не заметил неотразимого существа, – возразил я.

Элси с притворной скромностью опустила глаза.

– Видимо, на сей раз ты осмотрелся менее тщательно, чем обычно, Дональд.

– Я совсем не осматривался, – поправил ее я. Элси покраснела.

– Берта вознамерилась преподнести себя публике единственным представителем фирмы, – заметил я. – Она не позаботилась, чтобы в газете появилась и фотография компаньона.

– Когда речь идет о внутриагентских отношениях, – твердо сказала Элси Бранд, – я придерживаюсь тактики благоразумного молчания.

– Чертовски разумная тактика.

– Ты будешь на приеме, Дональд?

– Незачем, – ответил я. – Это бенефис Берты. С нанимателем договорилась она, рекламу организовала тоже она. Пусть и торчит там около лифта, наблюдая за девчонками с декольте чуть не до пупа и надеясь через разрез узреть какого-нибудь нефритового Будду.