Да девицу в растяжку,
Да выловить из пруда
Рыбку золотую,
а лучше – золотого кита.
Но кита, говорят,
сожрала глиста.
А без золотого кита – жизнь не та,
Одна маета.
Так что поперёк не пойдём.
И прямиком не пойдём.
Здесь переждём.
2007
«За лесами, в которых живут…»
За лесами, в которых живут
простодушные звери,
За горами, на которых лежат
снежные шапки Мономаха,
Есть долина печали, неизбывной потери,
Придавившей своей тяжестью землю,
как плаха.
Ни людей, ни зверей там нет —
только их души!
И они равны меж собой и дружны,
как братья.
И они разговаривают
и рады друг друга слушать.
Это я говорю вам своей душой!
Да и зачем врать мне?!
Вот они и послали меня
сказать вам об этом.
И ещё велели сказать,
что меж вами проживает тайна.
…Не машите, пожалуйста,
перед моим лицом пистолетом,
Пистолеты иногда стреляют
совсем не случайно.
2007
«В мезозойскую эру я нé жил…»
В мезозойскую эру я нé жил,
Но ген мезозойский во мне пыхтит.
И даёт знать о себе, и нежит
Нежнее, чем современный хит.
И в будущих веках, как в чащах,
Я не блуждал, но ощущаю их
Острее зим и лет настоящих,
Любовий и ненавистей моих.
И время, в котором суждено умереть,
Не запомнит меня, но оно запомнит,
Как будет осенний лес гореть
Золотом листвы и светом уже заоконным.
2007
«Над листвой, покрытой росой…»
Над листвой, покрытой росой,
как гусиной кожей,
Осень в лодке плывёт,
конопаченной огненным летом.
Если б был я хотя бы
чуть-чуть помоложе,
Я ни капельки не загрустил бы об этом.
Но грущу, что старость
подкралась вечернею зорькой,
Правда, в старости есть
любопытная прелесть:
Ощущать, как ликует душа
под скорлупкою горькой,
Словно в детстве далёком,
мечтая, надеясь.
Потому
я течению жизни осенней послушен.
Знаю, знаю, зима подойдёт незаметно —
Поплыву,
никомушеньки вовсе не нужен,
К новым вёснам,
к нескончаемым зимам и летам!
2007
«В детстве любил я глядеть на закат…»
В детстве любил я глядеть на закат,
Сидя на берегу, подогнув колени,
Не понимая ещё, что я сын и брат
Жуткой вселенской радости и лени.
А когда закат
становился багряно-свинцов
И когда, проголодавшись,
я вспоминал о хлебе,
Озеро к небу приподнимало своё лицо
И растворялась душа моя
во всём, что мерцало на небе.
Пахнул печкой домашней
румяный небесный ломоть,
Я с домашним в руке
его сравнивал, мерил…
И смотрел мне в глаза,
улыбаясь, Господь,
И сходил с облаков потихоньку на берег.
2007
«Вырву нож из груди и…»
Вырву нож из груди и,
захлёбываясь гортанной кровью,
Скорчусь,
обопрусь о край уползающего стола,
И гляну на тебя
с жестокостью и любовью,
И палец к губам приложу:
«Ты не делал зла».
И ты, набрав воздуха в лёгкие,
облегчённо вздохнёшь,
Закуришь, опять поглядишь на меня
недоверчиво.