– Нет, но это неважно. Давай лучше прогуляемся по вашему парку. Сегодня рабочий день, вряд ли нам помешают поговорить. Ведь ты за этим приехал?

Клаус молча кивнул.

Мы медленно брели по аллеям парка, довольно безлюдным сегодня. Лишь изредка нам навстречу попадались разновозрастные мамаши, щебечущие со своими карапузами, или аккуратные парочки пенсионеров, для которых дни недели не имели никакого значения.

Я зябко поёжилась в лёгкой осенней курточке, но не от холода. Бабье лето не зависело от нашего настроения, оно просто было и всё, но в нём больше не было ни меня, ни Клауса. Я чувствовала это, ещё не зная тому причин.

«Тебе хорошо изливать душу. Выговоришься и становится легче», – говаривала Дашута, частенько делившаяся со мной своими большими и маленькими печалями. Вспомнив её слова, я мысленно усмехнулась, интуитивно предчувствуя, что роль «успокоительного» сегодня вряд ли окажется мне по плечу.

– Присядем? – предложил Клаус, указывая глазами на пустую скамейку.

Мы сели, и я приготовилась слушать.

– Мы с Яной не виделись уже несколько месяцев, – начал он. – Я считал наши отношения выясненными и законченными. За прошедшие годы это расставание было не первым, но на сей раз – последним и окончательным, потому что исходило не от Яны, а от меня. Я устал от её метаний, бесконечных уходов и возвращений, драм с бурными примирениями, заканчивающихся рано или поздно новыми ссорами и упрёками. Я мечтал о нормальной семье и детях, а для Яны возня с пелёнками означала крест на её карьере и развлечениях… Помнишь, я говорил тебе, что не люблю ворошить прошлое? Было и прошло. Но теперь… Всё изменилось ровно два дня назад. Я и представить себе не мог, что эта глупая идея знакомства по объявлению закончится чем-то серьёзным, что мне повезёт найти такую, как ты, и всего лишь два дня с тобой перевернут всю мою жизнь. Ты перевернула мою жизнь. Ты веришь мне?

Я молча кивнула. Я действительно ему верила.

– Я люблю тебя, Мария. Я хочу, чтобы ты об этом знала. При другом стечении обстоятельств я бы, наверное, не решился признаться тебе в своих чувствах так скоро. Не из собственного страха ошибиться. Скорее, из опасения быть принятым тобой за авантюриста, – он горько усмехнулся. – Мне так жаль… Если бы ты только знала, как мне жаль!

– Но чего? О чём ты? Это как-то связано с Яной?

Я вглядывалась в его лицо. Мои чувства скакали, как барометр – вверх-вниз, вверх-вниз. К радости от его признания примешивалось предчувствие чего-то непоправимого, независящего от нас обоих.

– Яна позвонила вчера рано утром. Она рассказала мне, что беременна.

Оглушённая рухнувшей на меня новостью, я отказывалась понимать что-либо. Снова захотелось ущипнуть себя, теперь уже действительно от желания проснуться и забыть привидевшийся кошмар.

– Посади меня, пожалуйста на поезд… – тихо попросила я, не в состоянии больше вымолвить ни слова.

– Я отвезу…

– Не нужно, правда. Я сама. Так будет лучше.

По иронии судьбы, мы прощались навсегда на том же месте, где впервые встретились. Было больно и горько, хотя Клаус не обманул и не предал меня. Два дня со мной перевернули его жизнь, но не настолько, чтобы решать сердцем, а не рассудком. Полюбив друг друга, мы не могли быть вместе. Это был уже не дешёвый роман, а трагедия, которую нам обоим предстояло пережить.

Вокзальный громкоговоритель монотонно пробубнил о приближении поезда. Я поняла, что не смогу уехать просто так. Пусть кто-то говорит о гордости и прочей ерунде, мне было наплевать на все мнения на свете. Я обвила его шею руками, а он прижал меня к себе и целовал мои губы, глаза…