Поезд внезапно вздрогнул и – о, чудо! – сдвинулся с места, постепенно набирая скорость. Со всех сторон послышались вздохи облегчения. Доехав наконец до нужной станции, он остановился и распахнул двери, выпуская почти сроднившихся в общей беде пассажиров на волю.

Я посмотрела на часы. Около часа опоздания – неплохо для первого свидания! Смирившись с судьбой, я двигалась в людском потоке по направлению к подземному переходу, думая лишь о том, как бы поскорее добраться в обратном направлении до дома.

– Мария! – окликнул меня кто-то.

Голос показался мне знакомым. Оглянувшись, я с удивлением увидела перед собой Клауса, только не в элегантном рабочем костюме, как на фотографии, а в обычных джинсах и белой рубашке, с накинутым на плечи пуловером.

Высокий, почти на целую голову выше меня, плечистый, он выглядел так, будто сошёл с обложки журнала, с одной лишь существенной разницей: в его лице я не заметила ни слащавости, ни непоколебимой уверенности в собственной неотразимости. Либо он не догадывался о впечатлении, которое производил, либо не придавал ему ни малейшего значения.

Клаус взял меня за руку и высвободил из водоворота пассажиров, отгородив от него собой, как стеной.

События сменялись стремительно. Не успела я свыкнуться с мыслью о возвращения домой не солоно хлебавши, как передо мной оказался тот, ради которого я, собственно, и проделала весь свой долгий путь из России в Германию.

– Не ожидала? – улыбнулся Клаус.

– Н-нет… – я растерянно покачала головой. – Такое опоздание всё-таки…

– Ну, положим, на дорогу из Сибири сюда тебе потребовалось гораздо больше времени. Имело смысл подождать, – подмигнул он мне.

Странные происходили вещи. Я видела перед собой его улыбающиеся серые глаза и медленно, но верно пропадала. Что это? Неужели любовь с первого взгляда, когда подкашиваются ноги и глупеешь не по дням, а по секундам, когда превалируют чувства и полностью отключается рассудок?

Клаус всё ещё не отпускал мою руку. Слегка наклонив голову, он смотрел на меня так, как никогда ещё ни один мужчина в моей жизни. Или у нас в России слишком много красивых женщин, и избалованный мужской пол разучился оценивать их по достоинству?

Платформа опустела, мы остались одни.

– Как ты относишься к чашечке кофе? Посидим где-нибудь? Погода замечательная! – предложил Клаус.

Конечно же, я была не против, день и правда стоял чудесный.

Кафе оказалось маленьким и уютным. Сидя на открытой террасе, выходящей в живописный парк, я буквально впитывала необыкновенную атмосферу сегодняшнего дня: тёплый осенний воздух, запах капучино со взбитой молочной пенкой, присыпанной корицей, приглушенные голоса сидящих за соседними столиками посетителей.

Мы говорили обо всём и ни о чём, не напрягая друг друга излишними вопросами или подробностями, наслаждаясь каждой новой минутой узнавания друг друга и не торопя события, странным образом уверенные в том, что на это у нас ещё будет время. Казалось, мы понимаем друг друга с полуслова, с полувзгляда, знакомы тысячу лет или встречались в одной из наших прошлых жизней.

Клаус вызвался показать мне парк. Взявшись за руки, мы не спеша брели по пёстрой шуршащей листве.

– Как твои родители называют тебя дома, Мария? – неожиданно спросил он.

– Когда как, – улыбнулась я. – Марией редко: только если сердятся.

– Бывает и такое?

– А как же! Минут этак пять. На дольше папы не хватает.

– А мама?

– Мама ждёт, пока папа остынет, и тогда я снова становлюсь Машенькой, Марусей или Манюней. Последнее, правда, больше по части брата и Конфетки.

– Кого-кого? – не понял Клаус.

– Конфетки, или Светика – жены брата. Это, кстати, тоже её домашнее имя. Вообще-то она Светлана. Да, чуть не забыла! Есть ещё подруги, а у них – великое множество вариантов моего имени, в зависимости от их настроения.