Дима Столбов, Паша Старостин, Саша Шабунин и Сережа Кадочников – настоящие Герои! До конца своих дней я и все мои близкие будем благодарить вас в своих молитвах. Все, кто утверждает, что разочарован в людях, и кому нужен повод снова в них поверить, – знайте, настоящие Люди есть. Возможно, и ваши одногруппники, соседи или просто давние знакомые – те, от кого вы совсем не ожидаете, – в определенный момент будут готовы рискнуть своей жизнью ради вас.

За воротами парковки уже ждали несколько карет «Скорой помощи», но они все были заняты, и я какое-то время прождала в машине, извиваясь от боли. Не выдержав этой картины, мой одногруппник Никита взял меня на руки и понес к ближайшей «Скорой». По пути я мельком видела испуганные лица подъехавших друзей, знакомых, но не понимала всего масштаба, серьезности и последствий катастрофы. Не понимала, почему они так напуганы, ведь я была уже спасена…

Единственное лежачее место было занято мужчиной в красной куртке, и мне пришлось сидеть задрав ноги, когда сил уже совсем не оставалось. «Почему мне приходится еще ждать, неужели кому-то сейчас может быть больнее, чем мне?»

Наконец меня уложили, сделали обезболивающий укол, и мы тронулись в больницу под вой сирены. Этот звук сообщал всему миру, что я жива, что меня спасли. Конечно, это был далеко не конец, но главное, что я больше не была одна! Телефон разрывался. «Надо позвонить папе, он же просил». Но я не могла заставить себя пошевелиться. Свет стал медленно гаснуть, я начала проваливаться в темноту. Кто-то звал меня:

– Катя, Катя! Главное, не отключайся, смотри на меня, Катя!

Я слышала этот голос и хотела кричать в ответ:

– Не бойтесь, я здесь… Я жива!..

Но губы мои не шевелились, все тело было будто не мое, чужое… Постепенно стали исчезать все предметы, лица, звуки и ощущения, боль меркла. Закрыла глаза и увидела себя со стороны – как я медленно падаю в черную вакуумную пустоту. Я понимала, что мне оттуда уже не выбраться, уже не открыть снова глаза, не сказать важных слов, не обнять маму… Оттуда не возвращаются, там никого нет, пусто – никто не подтолкнет и не протянет руку… Страха уже не было, а одиночество стало казаться чем-то наиболее естественным. Это был абсолют одиночества – того состояния, в котором мы появляемся на свет и покидаем его. Единственной силой, которая заставила меня приложить усилия и вырваться оттуда, был интерес. В пустоте очень скучно, там совершенно ничего не происходит и нет никакого намека на продолжение существования в другой форме. Я должна была закончиться именно в этом моменте, но мне было невыносимо интересно узнать, что еще я смогу испытать, о чем подумать, кого полюбить, что написать.

«Нет! Мне туда еще нельзя, я должна себя сама оттуда достать прямо сейчас! Сама! Из последних сил, нужно собраться!»

– Да, я здесь!

У меня получилось! Я услышала свой голос! Я снова тут!

«Теперь все самое страшное точно позади» – так думала тогда. Хотя, наверное, страшнее этого уже ничего не могло случиться.

Врачи в приемном отделении засуетились вокруг меня. До этого я в больницах бывала нечасто, но мне почему-то казалось, что если рядом столько медиков сразу – дело плохо. Мне вводили обезболивающие, делали уколы, брали кровь – а ведь еще совсем недавно для меня эти процедуры были верхом болевого порога. Но они и правда помогали, боль заметно притупилась. Я лежала и довольно спокойно смотрела, как доктор снимает с меня мою кожу слоями. «Так жалко кожу, такая загорелая, а они все с меня содрали» – в голове были какие-то глупости.

С первых минут на операционном столе я умоляла персонал дать мне мой телефон, чтобы позвонить родителям. Но всем было, конечно, не до этого.