– Вот он мой ангел-хранитель, – думал он, разглядывая лицо: мешочки под глазами, щетинку седых жестких волосиков по дряблой, в красных точках коже, и нос трубчатый, торчащий влажно расширенными порами.

– Чего ты их жалеешь? – алкаш презрительно улыбнулся. – Разве люди это? Вот мы с тобой – прах! Понимаешь?! – заскрипел он зубами и придвинулся вплотную к лицу Андрея Петровича, задышал ему прямо в нос горячим нечистым запахом. – Звездный прах – сброшенный сюда, в клоаку жизни.

Андрей Петрович от дыхания отстранился.

– А ты не отстраняйся! – наседал пьяница. – Жизнь по запахам делить не надо! Она – одна и едина. Неррразрывно!!

– Я жизнь не делю, я людей различаю, – сказал Андрей Петрович, соображая как бы ему рассмотреть поотчетливей сквозь дряблое лицо светлый лик проступающий. Хоть и верил он своему новому видению, а все ж сомнение сильное его охватило как до дела дошло: “Неужели вот так просто, в грязной пивной, может светлый ангел явиться, в обличье мерзкого старого алкаша?” – тревожно пытал себя Андрей Петрович, изо всех сил всматриваясь в чудного пьяницу. Потому что одно дело в другом видеть беса, оно даже приятно, верится легко: возвышает. Мол, было время знал я его, как человека, а смотри во что превратился. Он превратился, а я – не превратился… А тут ангел, который существо выше тебя, проступает сквозь наружность неблагоприятную и хуже твоей намного”. “А как проверить?” – думал он, хорошо понимая, что другой возможности может и не представиться.

Пьяница меж тем нес свое:

– Для чего только, сброшенный, я спрашиваю? – сипел он, пуская слюни. – За каким хреном меня от звезд на грешную землю ссадили? У гадалки был. Та так и охнула. Не видала, говорит, я такого расположения светил. У вас, говорит, жизнь исчерпана для смертного человека, видно, засланы вы в наш мир с особенным бессмертным смыслом… А я и сам знаю. Ты мне, говорю ей в ответ, скажи, колдунья, с каким таким смыслом я в этой жизни нахожусь? Этого не ведаю, отвечает. Это тебе только открыться может… Вот какая каверза! только тебе, а мне не открывается! Эх! Какая мочь нужна, чтобы такое вытерпеть: знаешь, что под ногами клад, а где рыть – неведомо. Я потому и пью, если хочешь знать, – подытожил алкаш, – что не могу вспомнить… – понизил он голос до шепота горького.

– Значит, ты – Ангел со звезд, сюда скинутый по заданию?

– Выходит так, – согласился пьяница.

– А самого задания не помнишь?

– Не помню! – подтвердил алкаш.

– Слушай, – ему в ответ Андрей Петрович. – А как тебя зовут?

– Меня? Зовут?! – весь так и вскинулся пьяница. – Да кто меня зовет такого? Я сам прихожу, если вижу, что с Человеком имею дело!

– По-твоему, я – человек? – живо откликнулся Андрей Петрович.

– Поверхностно напоминаешь, а там, кто тебя знает?! Я в тебя не углублялся. А углубись в тебя – так окажется, вовсе ты и не человек, Химера или Нежить, которая снаружи вся пасется, – внутри пустая. Другое дело, если ты – Человек, тогда себя ты обнаружишь, поискав во внутренних пределах. К примеру, скажи мне, внутренний мир у тебя есть?

Усмехнулся Андрей Петрович горько.

– Покажу я тебе свой “внутренний мир”, – говорит. – Смотри! – распахнул Андрей Петрович перед пьяницей душу. – Гляди сам, есть там у меня чего или нету?

Собутыльник застеснялся.

– Да ты не стесняйся, – подбадривает его Андрей Петрович. – Плевать или сорить мне в душу не надо, а так – вот он я, весь перед тобой нараспашку…

– Видал?!

– Даа… Неприглядно.

– В том все и дело, – опять горько усмехнулся Андрей Петрович. – Вон как глазеет враждебно внутреннее мое здание. Да, я не хожу туда больше. Так, случайно, если черту переступлю, как сегодня… А думаешь, я не помышлял, не приподнимался, так сказать, над тленом? И про фею мечтал. Все думал – прилетит. Ночами не спал. Выстроил любовно сей замок воображаемый и думал простору мне не одолеть. А тут у меня раз! Как серпом и отхватило половину небесного моего окоема. Потом еще, еще! Пока владения мои с филькину грамоту не стали. Шагнешь и без всякой постепенности дали попадешь сразу куда следует: пустынь судьбы и всеобщей жизни, – красиво заключил Андрей Петрович.