Поначалу мне нравилось, что Артур интересуется, как устроена моя старая школа. Нам было о чем поговорить. Теперь мне захотелось прикрыть эту тему, но Артур не унимался. Его шуточки, хоть и выглядели как дружеское подзуживание, имели целью поставить меня на место на глазах у всех, и напомнить мне, кто я и откуда.

– Ну а вообще танцевать вам разрешали? – не унимался Артур. В переливающейся неоновыми огнями утробе спортзала вспотевший Артур был похож на слона, облитого компотом. – Разве танцы не придуманы дьяволом?

Не удостоив его ответом, я переступила с ноги на ногу и выглянула из-за его необъятных боков.

– Оливия и Хилари не придут, – сказал Артур.

Я отшатнулась от него, как будто он пихнул меня в плечо.

– Откуда ты знаешь?

– Потому что школьные дискотеки – для лохов, – ухмыльнулся Артур, раздвинув лоснящиеся от жира щеки.

Я зашарила глазами по залу, ища опровержения его словам.

– Почему же? Тедди, например, пришел.

– Тедди пришел, чтоб у него отсосали. – И Артур взглядом указал на Тедди и Сару, которые танцевали, намертво приклеившись бедрами друг к другу.

– Мне надо в туалет, – сказала я и отвернулась, чтобы он не заметил выступившие у меня на глазах слезы. Артур выкрикнул вслед: «Я пошутил!», но я выбежала в коридор, не переставая себя накручивать. Они придут. Обязательно придут.

Перед лестницей я застыла как вкопанная. Навстречу мне поднимался мистер Ларсон. Я впервые видела его в джинсах. Он был похож на парня за барной стойкой. Парня со взрослыми намерениями. Я скрестила ноги на случай, если снизу, оттуда, где он стоял, можно заглянуть мне под юбку.

– Тебе уже лучше? – спросил он.

– Немного, – просипела я, еле-еле шевеля губами, как заправский больной.

– Ну и как это называется, Тифани? – укоризненно спросил он строгим, типично взрослым тоном. Я чуть не задохнулась от праведной подростковой ярости: как он смеет так со мной разговаривать! – Пропускать тренировки нельзя, ты же знаешь. Почему ты отпросилась?

Я могла бы соврать, будто у меня начались месячные, но от одной мысли, что придется произнести слово «месячные» в присутствии мистера Ларсона, у меня подкашивались ноги, и я пролепетала:

– Я неважно себя чувствовала. Но теперь мне лучше. Честно.

– Ладно, – неискренне улыбнулся мистер Ларсон. – Рад, что ты чудесным образом поправилась.

– Финни! – раздался голос позади меня, и вечер перестал быть томным. Из-под суперкороткой юбки Хилари украдкой подмигивали ярко-зеленые трусы. Привычная для меня одежда, от которой я потихоньку отучалась, для Хилари была средством самовыражения, а потому очень ей шла и дополняла ее бунтарский образ.

– Давай сюда, – позвала она и поманила пальцем с ярко-розовым ногтем.

– Девочки, с территории школы ни ногой. Иначе буду звонить родителям, – совсем рядом проговорил мистер Ларсон. Я обернулась – он стоял ступенькой ниже.

– Мистер Ларсон, – умоляюще протянула я, выкатив глаза. – Ну что вы, в самом деле.

Повисла пауза. Только музыка продолжала гулко ухать в спортзале.

– Я тебя не видел, – сказал наконец мистер Ларсон, тяжело вздохнув.

У обочины ожидал темно-синий джип с заведенным мотором. Дверца распахнулась. Внутри, как сельди в бочке, теснились Мохноногие, включая Дина и Пейтона. Сияющая Оливия восседала на коленях у Лиама. У меня перехватило дыхание от ревности. Это просто потому, что в салоне не продохнуть, убеждала я себя.

Хилари кое-как устроилась, пошлепала себя по ляжкам и пропела:

– Садись ко мне на коленки.

Мне показалось, что места на сиденье вполне достаточно для нас обеих. Скрючившись, я взобралась к ней на колени и ощутила крепкий запах джина. Теперь понятно, почему она такая добренькая.