Нелл подала на компанию в суд, получила приличную – но неизвестную – сумму денег и теперь каждое утро спит до девяти, часами потеет в спортзале и первой хватает общий счет со стола.

– В платье такого оттенка я буду все равно что голая, – сказала Нелл и усмехнулась краем рта.

– Воспользуемся автозагаром, – предложила Мони. В ярком свете, лившемся из окна, на ее щеке выделялся огромный прыщ, замазанный слишком светлым тональным кремом. Похоже, Мони не на шутку распереживалась из-за того, что я выхожу замуж прежде ее.

– Темно-синий выгодно оттеняет цвет лица. – Продавщица повесила бледно-розовое платье на место и эффектным жестом сняла с вешалки его темно-синего двойника. На ее запястье блеснули знакомые очертания золотого браслета от «Картье»; белокурые от природы волосы выглядели еще естественней благодаря посещениям парикмахерского салона напротив Мэдисон-сквер.

– А что, кто-нибудь выбирает платья разных оттенков? – поинтересовалась я.

– Конечно. – И она пошла с козыря: – На прошлой неделе у нас была Джорджина Блумберг, дочь мэра. Ее подруга выходит замуж, и у всех подружек невесты будут разные платья. – Она извлекла на свет третий наряд, на этот раз омерзительного баклажанного цвета, и добавила: – Если правильно подобрать оттенки, они будут шикарно смотреться. Напомните, сколько подружек невесты на вашей свадьбе?

Их было семь. Все окончили Уэслианский университет и жили в Нью-Йорке, кроме двух – те подались в столицу. Все девять шаферов Люка были из Университета Гамильтона, кроме его старшего брата, Гаррета, который с отличием закончил Университет Дьюка. Все они тоже проживали в Нью-Йорке. Однажды в разговоре с Люком я посетовала на то, что сразу по приезде в город мы оказались в плотном кольце друзей и так и не узнали подлинный Нью-Йорк с его городскими сумасшедшими и дикими, непредсказуемыми ночами. Мы не искали их, потому что они были нам ни к чему. Просто поразительно, сказал тогда Люк, как ты умеешь превратить преимущество в недостаток.

Нелл и Мони направились в примерочную, чтобы я воочию убедилась, как идеально сочетаются бледно-розовый и темно-синий, а я тем временем откопала в сумочке телефон. Держа его перед собой на уровне подбородка, я пролистала ленту новостей в Твиттере и Инстаграме. Наша директор по красоте подготовила специальный сюжет для утреннего телешоу, в котором предупреждала о неприглядных последствиях чрезмерного использования смартфонов: сыпь в области висков и щек и дряблая «индюшачья» шея из-за постоянно опущенной головы.

Эта девчонка, Спенсер, добавила меня в друзья в Инстаграме. На фотографиях в ее профиле – сплошь незнакомые лица. Ага, она идет на какое-то мероприятие: «Друзья «Пятерых» в плохонькой забегаловке рядом со «Старбаксом» в Вилланова. Я на минутку представила себе, как вошла бы туда: строгий кашемировый свитер, изумрудный скарабей на пальце и Люк, излучающий уверенность такой силы, что она каким-то чудом передалась мне. Общество, куда я с таким трудом пробивала себе дорогу, перестало заслуживать внимания. Все эти неудачники, окуклившиеся в своем Мейн-Лайне, в своих домах, где полы – могу поспорить – устланы коврами. Господи. В толпе пробежит шепоток, послышатся возмущенные голоса и удивленные возгласы, имеющие двоякий смысл: «Вы ее видели? Как у нее хватило духу!» Возможно, там окажется и тип, который после стольких лет все еще полагает, будто за мной интимный должок. До мероприятия оставалось несколько месяцев. К тому времени я, пожалуй, и похудеть успею.

Закрыв Фейсбук, я собралась проверить почту, но тут из примерочной выплыла Нелл, задрапированная бледно-розовым. На ее обнаженной сухопарой спине отчетливо выделялись ребра и ряд узловатых позвонков.