В.: Скажите нам, когда вы впервые встретились с господином Кертисом в отношении западных структур?

О.: Не помню. Не очень хорошо помню. Я много раз с ним встречался. Обычно я с ним встречался в Лондоне, поскольку он в Лондоне базировался, я хорошо его знал. И он организовал эту идею с шейхом и так далее. И если… может быть, мне будет так легче вспомнить, может быть, я уже знал, что Роман нам заплатил нашу прибыль, я забыл, это было от имени алюминиевых активов или «Сибнефти», уже используя структуру шейха. Совершенно точно я знал о шейхе через господина Кертиса, это верно.

В.: Господин Патаркацишвили, похоже, консультировался с «Кертис и К», фирмой господина Кертиса, в октябре 2000 года. Вы об этом знали?

О.: Не помню. Я знаю, что Бадри, как я вам уже сказал, как только мы решили создать настоящую западную структуру, и Руслан Фомичев взял на себя инициативу это организовать, поскольку он сказал, что у него есть связи, настоящие связи на Западе. Наталья Носова тоже участвовала, но меньше. Она это лучше вспомнит.

И в то время меня представили нескольким людям, включая Кертиса. Я не помню, в 1998 году я встречался с ним или нет. Но я с ним позже часто встречался во Франции, точно совершенно, и гораздо более часто в Лондоне. И он был ключевым человеком, насколько я понимаю, который организовал «Девонию», сделку по «Девонии», когда мы продали наши доли в «Сибнефти», из-за его связей с шейхом, насколько я понимаю. Я хотел еще упомянуть, мне подтвердил господин Невзлин и, насколько я помню, господин Ходорковский, что господин Кертис – это настоящий юрист, поскольку он на них работал также. Он работал на группу «МЕНАТЕП».

В.: В конце 2000 года вы и господин Патаркацишвили договорились продать вашу долю в ОРТ за 150 миллионов долларов. Вы помните, что в соглашении, которое вы подписали для продажи вашей доли компании господина Абрамовича «Акмос», упоминается только 10 миллионов долларов из этих 150? То есть по 5 миллионов каждому из вас?

О.: Я хорошо помню, что мы решили организовать платеж таким образом, чтобы это было должным образом для господина Абрамовича оформлено и для нас, потому что в Ле Бурже Абрамович упомянул, что Путину не нравится в этом участвовать, быть в этом задействованным. И, насколько я помню, цена была, как вы правильно сказали, 150 миллионов. Это совершенно неправильно в отношении цены, поскольку даже пресс-секретарь Абрамовича дал четкие показания в 2010 году, что цена была, по крайней мере, один миллиард, но у нас не было выбора, как я вам уже сказал, из-за налоговых причин или из-за каких-то других причин…

Судья Элизабет Глостер: Господин Березовский, секунду, когда вы говорите, что пресс-секретарь господина Абрамовича давал четкие показания в 2010 году, что цена была, по крайней мере, один миллиард, вы имеете в виду цена или оценка?

О.: Я имею в виду оценку ЦБ России, когда они выдали кредит ОРТ. Это было в 1999 году, после кризиса, кредит они дали 100 миллионов. Я очень хорошо понимал настоящую стоимость ОРТ на то время.

В.: Господин Березовский, я вас спрашиваю о соглашении, которое вы подписали, о продаже. Очень простой вопрос. Было два соглашения по продаже ОРТ компании «Акмос», одно, подписанное вами, другое – господином Патаркацишвили, вы согласны?

О.: Я не помню имя компании «Акмос», но хорошо помню, поскольку вы упомянули, условия соглашения.

В.: Единственная цена, на которую ссылалось ваше соглашение по продаже ОРТ, это было 10 миллионов, а не 150 миллионов долларов?

О.: Где это упоминается?

В.: Цена, упомянутая в соглашении купли-продажи между вами и «Акмос», была только 5 миллионов каждому, то есть в сумме 10 миллионов, а не 150.