– Да он, наверное, просто шутит, – махнула рукой баба Аня. – Эх, старый волокита…

Тут в дверь позвонили, и Саша пошёл открывать.

– Кто там? – спросил он.

– Кто, кто… Дед Пихто! – раздался знакомый голос. – Я так и знал, что ты сюда побежишь. Открывай!

Саша вздрогнул, отпер дверь. На пороге стоял Никита Ростиславович.

В коридор вышла баба Аня.

– Так… Никита, если ты пришёл ругать Сашу, то ступай обратно, – сказала она. – Вы с Ларисой довели мальчика, он уже не может жить с вами! Сколько ему ещё терпеть вашу грубость?

– Я не собираюсь его ругать, – ответил Никита Ростиславович. – Саша, собирайся, поедешь со мной в Ленинград. В дороге поговорим.

– Я никуда с тобой не поеду.

– Саша, не веди себя как ребёнок, – вздохнул отец. – Одевайся – и поедем. Я долго говорить не буду, скажу лишь, в чём ты не прав, а дальше сам решай, что тебе делать.

– Я уже купил билет к бабушке.

– Мы его сдадим, возьмём билет в Ленинград, – решил отец. – К бабушке ты успеешь съездить, вот закончатся все дела в университете – и езжай, никто тебя держать не будет.

Он снял с вешалки куртку Саши, подал её сыну, взял его сумку, оставленную в прихожей. И Саша стал одеваться. Когда родители собирались вместе, они могли поругать его за что-то, могли даже довольно долго его песочить, но когда он оставался с кем-то из них наедине, то всё было мирно, особенно с отцом. Поэтому он знал, что даже если отец будет ругать его, то без злости.

– Всё будет хорошо, – успокоил он бабу Аню и обнял её на прощание.

***

На вокзале отец смог всё устроить, и Саша поехал вместе с ним. В купе они не спеша разделись, заварили чай, и Никита Ростиславович не стал оттягивать разговор.

– Ты неправильно поступил с матерью, – сказал он. – Она любит тебя, заботится о тебе, беспокоится за тебя, а ты говоришь, что она тебя сгнобить готова. Ей было очень обидно это слышать.

– Но ведь так и есть, – возразил Саша. – Из-за каких-то занавесок она устроила такой скандал! Да куплю я новые, куплю!

– Дело не в занавесках, я сам куплю новые, – не согласился отец. – Дело в твоей злости. Из-за неё ты ломаешь, портишь всё, что тебе покупают, из-за неё ты и враждуешь с матерью.

– Занавески я порвал по неосторожности.

– Ладно, пусть так. Неважно. Просто это твоя мать, она родила тебя, воспитала, она каждую минуту беспокоится за тебя, она последнее тебе отдаст… Это твоя мать, и этим всё сказано. Знаешь, как она волновалась, плакала, когда ты болел в детстве? Знаешь, как она радуется твоим успехам? И к кому ты идёшь, если тебе нужна помощь, поддержка, если тебе страшно? В первую очередь к матери. Поэтому не обижай её, никогда не говори ей злых слов, а люби и понимай её. Пусть она кричит – ты молчи и слушай. Потом скажи: «Прости, мама» – и всё. Неужели это так трудно?

– С мамой довольно трудно не пререкаться, для этого нужно огромное терпение, – заметил Саша.

– Да, характер у неё всегда был трудным, – согласился Никита Ростиславович. – Даже тогда, когда я женился на ней. Но по сравнению с моей матерью она всегда была золотом. У меня мать суровой была, всё время командовала нами, детьми, ругала нас, запросто могла выпороть. И всё-таки я как-то её терпел. А когда она умерла, то мне жалко её было, я плакал, жалел, что ещё добрее к ней не относился… А твоя мама по характеру куда лучше. Но всё-таки все люди разные, ты должен это понимать. Первое время мы жили очень мирно, потом уже твоя мама стала на меня покрикивать. Я сначала тоже кричал на неё, а потом перестал. Когда молчишь – и на душе спокойнее. У некоторых моих однополчан вообще были такие жёны, что они от них на фронте отдыхали.