Администратор Сара меня не помнит. В ее защиту скажу, что меня никогда не запоминают. Меня это вполне устраивает. Для описания моего телосложения требуются такие прилагательные, как «обычное» или «нормальное». Есть лица, которые притягивают взгляд и которые невозможно забыть. Ну а я… я потеряла счет тому, сколько раз слышала «приятно познакомиться» от людей, встречавших меня во второй или в третий раз. Мне тридцать три года, и я выгляжу на свой возраст, может, на год моложе, если хорошенько отдохну. Думаю, у меня красивый голос. В остальном же… карие глаза, темно-каштановые волосы средней длины, всегда собранные в хвост – слишком строгий, чтобы быть сексуальным. Раньше мне говорили, что у меня улыбка Джулии Робертс, но больше я не улыбаюсь. Я не пользуюсь косметикой, а если пользуюсь, то крайне редко и малым количеством. Я обычная. Однажды я услышала, как мой коллега сказал: «Алиса могла бы выглядеть неплохо». «Неплохо» – это даже не «хорошо». Я ни красивая, ни уродливая. Я – что-то между. Потом другой коллега (мы стояли возле стола с мини-бургерами, но, видимо, никто из них не заметил моего присутствия) подлил масла в огонь: «Но не выглядит». А может, он сказал: «Но даже не пытается». Не знаю. Видимо, меня упрекали в том, что я не трачу по сорок пять минут в день – а это почти двенадцать полных дней в году, и если мне повезет дожить до восьмидесяти, целых три года жизни! – на то, чтобы преобразить свою обычную внешность с помощью тонального крема, туши и прочего. И все это – ради сомнительного удовольствия услышать, как на рождественском корпоративе двое пузатых, лысоватых мужчин говорят, что я выгляжу «неплохо»…

Я не хочу никому угождать. На самом деле я хочу слиться с толпой. Хочу, чтобы меня никто не узнавал. Хочу отойти в сторонку, остаться в тени и позволить сиять тем, кто этого заслуживает. Я придумала себе дресс-код. Черный или серый костюм, белая или синяя блузка. По выходным я позволяю себе расслабиться: надеваю джинсы и пару конверсов. Мой словесный портрет совпадает с описанием доброй трети человечества. Хорошая новость: если меня начнет разыскивать Интерпол, я с легкостью ускользну у него из-под носа. Мне даже прическу менять не придется, что, учитывая мою инертность, весьма кстати.

Мы с Сарой поднимаемся на последний этаж.

– Вы пришли раньше остальных новичков, – говорит она, проводив меня в конференц-зал.

После этих слов становится ясно, что не я одна выхожу сегодня на работу. На вайтборде написано «Добро пожаловать в «ЭверДрим», а на столе, возле маленьких бутылочек с водой, стоят таблички с именами. Сажусь напротив своей.

В 8:55 с самокатом под мышкой появляется двадцатичетырехлетняя Виктуар Эрнандес – метиска с кожей цвета карамели, собранных в пучок черно-розовых косичек и маленькими золотыми колечками, которые огибают раковину правого уха. Идеально сидящие потертые джинсы, рваный топ, который заканчивается чуть выше пирсинга на пупке… думаю, Виктуар приложила немало усилий, чтобы выглядеть небрежно, но это было напрасной тратой времени: она из тех, кто выглядит восхитительно даже в костюме гигантского чизбургера с беконом для рекламы «Макдоналдс».

– Меня зовут Виктуар, – представляется она, – я веб-мастер и ай-ти-разработчик.

– Алиса.

– Приятно познакомиться, Алиса. Наверняка ты сейчас подумала: ах, какое у нее дурацкое буржуйское имя!

Я думаю совсем о другом, но непосредственность этой девушки вызывает у меня слабую улыбку. Виктуар тем временем добавляет, доставая из сумки покусанную ручку без колпачка и тетрадь на спирали:

– Знаешь, когда моя мама была беременна мной, она перенесла токсоплазмоз, и врачи сказали, что я буду овощем.