Это может быть насмешка: «Ой, придумывает себе всякую ерунду, хватит забивать голову глупостями». В данном случае человек оказывается в сложной ситуации. Ведь если это ерунда, то он либо сумасшедший, либо слишком слабый, раз страдает. И вот тут следует реакция усиления проблемы, чтобы доказать себе и окружающим, что она действительно есть. Совсем не потому, что ему больно, не потому, что он слабый или сумасшедший, а потому, что это действительно тяжело.

Или может быть предложение помощи, что также передает сообщение: «У тебя проблемы, ты не можешь справиться сам, ты не способен справиться сам», и психика все больше и больше сдает позиции якобы существующей «болезни».

Это может быть понимание, которое показывает, что проблема есть, она настоящая, реальная и серьезная. Вот почему в психике человека закрепляется идея о том, что это так. Появляются самореализующиеся ожидания и приступы паники, либо навязчивые мысли повторяются вновь и вновь.

А со временем люди и вовсе начинают проявлять инициативу, спрашивая: «Ну как ты? Все нормально? Все хорошо?». Они таким образом разрушают процесс выздоровления при расстройствах тревожного типа. Поскольку эти люди имеют элемент контроля и время от времени беспокоят вас расспросами, процесс выздоровления постоянно нарушается. Это напоминает то, как спрашивать ночью человека, лежащего в постели: «Ты уже заснул? Ты спишь? Ты уже спишь?» Пока он не проснется, он не сможет ответить на вопрос.

Конечно, речь не идет о запросе квалифицированной помощи. Когда есть угроза здоровью, можно сказать другу или супругу (е): «У меня явная проблема, помоги мне найти терапевта». Здесь запрос один, он направлен на конкретную помощь, так человек идет и решает свою проблему. Хотя бывает, что, найдя психолога и зная, что беседы с людьми на тему проблемы ухудшают его расстройство, паникер всё же разговаривает с психотерапевтом по несколько раз в неделю, звонит между консультациями и пишет сообщения. И это начинает действовать так же.

Речь не идет и о просьбе помощи непосредственно во время панических приступов или в момент обострения фобии. Это не помогает решить проблему, но пока человек не дойдет до терапевта, все равно будет это делать, поскольку не знает, какие ещё действия может предпринять.

Поймите, весьма вредно по два-три раза в день (и реже) беседовать с другими о том, как все ужасно, просить заверений, что все не так плохо, говорить, как тяжело живется, обсуждать, у кого и как проявляется похожая проблема, размышлять, откуда она могла взяться и почему ее нет у других и т. д.

Прекратив такие беседы, вы в течение каждой недели раз по 20 НЕ получите сообщения о том, что вы якобы больны, приостановите процесс развития проблемы и не помешаете процессу ее решения. А в ряде случаев полностью ее решите, при наличии ведущего коммуникационного компонента.

Если человек ощущает странные симптомы – страх, тремор, сердцебиение, дереализацию и т.д., а побывав у врача, знает свой диагноз, будь то ОКР, фобия или ПА, первое, что он делает – открывает компьютер и набирает в поисковой строке «как избавиться от…», «как лечить…». Что же в этом плохого?

А плохого здесь много, даже больше, чем хорошего. Любая дополнительная информация о проблеме запускает воображение, усиливает и концентрирует внимание на том, что было прочитано в интернете, в книге, в медицинской литературе вообще.

Тревожные расстройства не щадят никого, но чаще всего они появляются у людей с:

– хорошим ярким воображением,

– склонностью к анализу,

– хорошим интеллектом,

– сильным самоконтролем (или, что реже, с его отсутствием), что само по себе хорошо, но в тревожном состоянии при чтении информации о проблеме это играет с человеком злейшую шутку: увеличивает проблему, иногда до невероятных размеров.