– защита от эмоций, точнее, от их отсутствия. С эмоциями у социопатов плохо: они страдают «блокировкой аффекта», попросту бесчувствием. Для их способа жизни – манипуляции это и хорошо, и плохо. Хорошо, так как легче считать окружающих чем-то неодушевленным, говорящими куклами. Плохо, потому что это противоречит реальности, и соответственно мешает ее использованию. Досадно, когда манипуляция срывается из-за недостаточного знания объекта (его эмоционального мира); и защитой социопата от состояния гневной беспомощности служат контроль, проективное идентифицирование и отреагировавание вовне. Посмотрим их технику.

Контроль относится к группе примитивных защит [3, c.130]; он – основная защита социопатов низкого уровня. Наиболее впечатляющие результаты на пути контроля показал товарищ Сталин – творец системы Гулага (не будем забывать, однако, что первые концлагеря появились еще при товарище Ленине).

Проективная идентификация – защита более высокого уровня. Если проекция – это приписывание другому своих собственных мыслей и чувств, то проективная идентификация означает, что объекту не только приписывают, но и предписывают поступать в соответствии с проекцией. Простейший пример: измученная природной непоседливостью сына, мама внушает ему: «Ведь ты же хороший, спокойный мальчик. Вот и сиди тихо!» В таком контексте «хороший» так же плохо, как и «плохой» в примере, приведенном выше (если еще помните), потому что это – игнорирование реальности и обучение ребенка конкретному приему социопатической защиты. Эта защита крайне злокачественна, она способна разрушить жизнь человека и его близких. Собственно, история Скарлетт из «Унесенных ветром» есть история краха социопата в результате последовательного применения такой защиты в отношении несчастного ее объекта – Эшли. Книга и начинается бурной влюбленностью Скарлетт в Эшли; состояние, которое в норме (как простая проекция) длится не более года, а у нее – много лет, и заканчивается так:

“А ведь на самом деле он таким никогда и не был – только в моем воображении, – отрешенно думала она. – Я любила образ, который сама себе создала, и этот образ умер, как умерла Мелли. Я смастерила красивый костюм и влюбилась в него. А когда появился Эшли, такой красивый, такой ни на кого не похожий, я надела на него этот костюм и заставила носить, не заботясь о том, годится он ему или нет. Я не желала видеть, что он такое на самом деле. Я продолжала любить красивый костюм, а не его самого [11].”

Совершенно справедливо, но только поздно она дозрела до этих мыслей, которые безрезультатно пытались внушить ей и Рэтт, и сам Эшли. Результат: Эшли так и не стал на свои ноги, многолетняя любовь Рэтта перегорела, а сама Скарлетт с ее знаменитым “подумаю об этом завтра” (кстати, тоже защита типа репрессии-вытеснения [3, c.155]) вряд ли вернет Рэтта, что бы там не выдумывали современные продолжатели романа: сама Митчелл закончила именно там, где надо, и так, как надо. Вопреки американской традиции, хэппи-энда не будет. (В частности, и потому, что для середины 19 века психотерапия социопатов – дело далекого будущего).

Отреагирование вовне – тоже защита довольно высокого уровня; она служит громоотводом чувства тревоги. Отличительной особенность социопата является крайне низкая – ненормально низкая тревога и неспособность (нежелание) предвидеть последствия своих действий. Тревожный дискомфорт мгновенно устраняется – от примитивного «Сам дурак!» до самых изощренных форм, доступных, к примеру, профессору-психиатру Ганнибалу Лектеру