– Да. Мы договорились о встрече. Через четыре часа. Как раз, когда закончим.

– Хорошо, – и быстро громче он добавляет: – Начнем? Я с ними не управляюсь один! Это не дети, а монстры!

– Спешишь? – И задаю вопрос, мучавший меня все это время: – Во сколько у вас намечен разговор с Гонсалесами? – От их семейства становится сухо во рту.

– Тоже после репетиции. – И отведя от меня взгляд, он собирает мелюзгу в круг и объявляет:

– Внимание! Это Милана Фьючерс, модель, ваш главный учитель, который даст вам несколько уроков и научит быть настоящими моделями!

Я скромно обегаю взглядом двадцать смотрящих на меня голов, семилетнего возраста.

– Слушайте ее и не обижайте! – вставляет Джексон, жестом взмахнув пальцем вверх. Легкость его выражений скрывает серьезную мысль. Я прекрасно понимаю, что он думает о другом. Острая не засыпающая чувствительность во мне подбрасывает предупреждения об ощущаемой им опасности перед общением с Брендоном, Беллой. И даже среди звонкого смеха, при котором непросто собраться, он поглощен думами, как повлияет этот разговор на его карьеру. Я и сама помышляю и задаюсь вопросом: «Заявит ли Белла массово об измене?» Пакость точно какую-нибудь сотворит. Не оставит она нас в покое так легко. Я помню, как, испепелившись ревностью, она выгнала меня из дома Джексона, помню, как ненавистным взглядом объедала меня с ног до головы, как лицемерила…

– Милана? – кто-то окликает меня, оборвав от мысленной цепочки. – Это т-ты?

Это девичье лицо мне где-то встречалось. Виднеющаяся из ее волос заколка, которую я когда-то дарила этой малютке в транспорте, наводит меня на мысль, что это девочка…

– Я Мия, – в ход моих размышлений добавляет дитя, вылетая из кучки и обнимая меня.

Мия. Ей же нет семи лет, а мы договаривались о возрастном диапазоне, что…

– Мия? Эм… – столько мыслей и вопросов, что они не собираются в кучку.

Джексон истолковывает:

– Милана, Мия Ферро так хотела попасть к нам. По параметрам она ничем не отлична от остальных, даже рост приблизительно одинаков. Ей на той недели исполнилось шесть лет. Думаю, она справится со всеми требованиями. И по правилам конкурса проект может быть аннулирован, если родитель не дал согласия на участие его ребенка, а мы его привлекли. Мы ничего не нарушаем. Максимилиан знает об этом и возраста детей, как он мне сказал, могут быть разными, необязательно, чтобы все были на подбор. Это не будет нарушением. Сейчас дети по-разному выглядят, кому-то скажешь, что пять, когда ему семь, а кому-то десять, когда с виду все шесть.

Да, таким глазам трудно отказать.

– Конечно, пускай остается, – мямлю я, утопая в нежностях, не имеющих признака фальши.

– Милана! Милана! Это тот самый твой принц? – весьма откровенно на всю сцену, где еще присутствует эхо, спрашивает Мия. И на меня смотрят десятки детских больших глазищ.

Сильно заскромничав, я смеюсь:

– Мия! Это Джексон, ваш второй учитель! – Испытываю чувство неловкости от того, что мы вдвоем с Джексоном в присутствии этих смышлёных детей, но и наслаждаюсь радостью, сознавая, что мы вместе. И продолжаю, когда дети рассаживаются по стульям, установленными Джексоном на сцене: – Ну что, мои детки! Давайте приступать к первому уроку! – Я стараюсь сказать без стеснения, идя наперекор тревожным мыслям, которые с каждой секундой разрываются во мне, как мыльный пузырь.

– Да! Да! Да! – вскрикивают дети и единый пронзающий визг ложится на наши плечи, как груз. Наполняюсь верой, у нас с Джексоном получится справиться с этой задачей и обучить современных гиперактивных детей, которых, Джексон был прав, непросто утихомирить.