Струясь медленным размеренным шагом в изяществе зала, меня останавливает чей-то голос.

Сердито ругаясь про себя, что меня увлёк и заметил Максимилиан, так как я желал разыскать через стену людей Милану, Ритчелл и Питера, я все же выговариваю без гримаски недовольства:

– Добрый вечер.

Обводя его взглядом, замечаю, что он всё в том же сером костюме, в котором я его видел на мероприятии по случаю открытия сто первого филиала модельного агентства. Его карнавальная маска отличается атрибутикой от остальных, так как тканевая основа в черном цвете без излишних аксессуаров прикреплена на специальную белую палочку, которую он то придерживает, то, в момент, когда поддерживает беседу с кем-либо, отпускает.

– Есть несколько минут, чтобы обсудить проект? – Нетрудно уловить в его голосе либо напускное безразличие, либо внутреннюю встревоженность, взволнованность чем-либо, либо глубокую задумчивость, пытающуюся им скрыть от посторонних глаз. – Или дождемся сеньориту Фьючерс?

И как ни странно, он безмятежен, а ведь Милана часто рассказывала, каким энергичным и порой грубым он предстает перед модельным коллективом. Это тоже его своеобразная маска?

– Считаю уместным обговорить сейчас. Я доложу о всех нюансах, проработанных нами, – говорю, а сам в это время ищу глазами свою любимую, у которой я бы хотел попросить прощения за проявленную к ней ревность и хамское отношение, перешедшее все границы. «Задерживается, значит, доводит свой образ до совершенства. В чем же она сегодня будет одета? Но все же с самой первой секунды не следует заявлять о вчерашнем инциденте, а начать с приветствия, позволившее ей быть очарованной».

– Джексон, согласен. Кто начнет из нас? – дважды спрашивает он.

– Прошу прощения, задумался. – Ставлю бокал с пуншем на поднос, подносимый официантом. – Давайте я.

Скрываясь вдали от любопытной и громкой публики, я показываю отрывки видео репетиционного дефиле, зачитываю ему сценарий, который высылал ему на почтовый ящик и докладываю о том, что мы проведем еще несколько репетиций.

– Ну что ж… – начинает и замолкает, почесывая усики над верхней губой. Раз у него отсутствуют эмоции, и сейчас он кажется человеком с пустым взглядом, которого никто или ничто не может волновать, то ему не показался этот проект достойным демонстрации. – Гениальная работа, Джексон, – хлопает по плечу, весьма удивляя меня. – Это то, что нужно. Я знал, что вы с Миланой лучшие претенденты для участия…

– Вы действительно удовлетворены увиденным? – В это трудно поверить особенно, когда у него неполадки со взглядом, выражающим совершенно противоположное.

– Джексон, – улыбается он, выставляя на обзор белоснежные зубы, – это замечательная работа! Допускаю к защите! – с едва появившимся восклицанием и слышимой в голосе искренностью заявляет он. – В конце июля состоится защита. Дата еще не утверждена. Есть время проработать основы моделинга, все остальное на высшем уровне.

– Спасибо, Максимилиан, – жму его шершавую руку. – Я признателен, что вы разделили нашу работу с Миланой.

Спустя несколько секунд, с коротким смешком, не моргая, засмотревшись поверх моей головы, доносится:

– Твоя коллега оказалась мудрой и опытной, несмотря на возраст. Таких девушек бесценная единица.

Что он хочет мне этим сказать?

Достоинство моей маски состоит в том, что изумление в лице она явно маскирует.

– Вы хотите сказать…

– Она произвела на меня масштабное впечатление. Даже нет, – поджимает губы, думая, – открыла мне глаза и высказала мне мою негативную черту в глаза, не побоявшись, и сказала это прямым текстом без намеков, двойственных выражений, угроз, оскорблений, как это делают большинство учащихся моделей, частенько покрывая меня копотью, создавая чёрного врага, обсуждая мои действия под дверями агентства, но… они и не предполагают, что я слышу это.