На кухне обнаружился телевизор, включила пультом, попала на какую-то передачу на финском языке. Попереключала каналы – всё как обычно: новости, музыкальные передачи, фильмы на английском языке с субтитрами.

Почувствовала облегчение. Потрогала шишку на затылке. Шишка болит, вчера про лёд на ночь я совершенно забыла. Интересно, шишка может вызывать галлюцинации?.. Думаю, что такая, как моя, может. Иначе как я ни с того ни с сего оказалась на полянке у землянки?

Из коридора послышалось шлепанье босых ножек.

– Светик, я на кухне! – окрикнула, чтобы не испугался, что один в доме.

В кухню зашёл заспанный ребенок и сразу забрался ко мне на колени, удовлетворяя потребность в обнимашках.

– Что будешь кушать? Хлопья с йогуртом?

Светик кивнул.

– Я проснулся, а тебя нет, – прижался ко мне ещё крепче.

– А кругом все незнакомое, – закончила я его мысль. – Я на улицу выходила. Представляешь, а там совсем другая местность, двора нет. Какая-то землянка, заросшая травой. Бр-р.

Светик посмотрел на меня с удивлением и… с испугом?

– Нас перевезли, пока мы спали?

Ну вот, хотела ободрить малыша, а получилась ерунда.

– Вроде нет. Смотри, за окном тот же пейзаж, что и вчера. А из спальни видна детская площадка, на которой мы вчера играли. Иди, умывайся!

– Мам, ты так пошутила! – засмеялся Светик и побежал в ванну.

После того как Светик позавтракал, мы предприняли еще одну попытку выйти на крыльцо.

Я снова повернула круглую ручку двери, и мы оказались на полянке рядом с землянкой.

– Ты это видишь? – спросила я Светика. – Скажи, что ты видишь?

– Мы на полянке. Травка. Там еще какой-то домик, – Светик показал пальчиком направо.

Этот «домик» я тоже видела, только это был не домик, а скорее полуразвалившийся сарай или амбар.

– Стой здесь, – велела я мальчику. – Если что – сразу в дом.

Я пошла по направлению к этому сооружению. Не успела сделать нескольких шагов, как из сарая вышла дряхлая горбатая старушка, одетая в длинное льняное платье и передник. Старушка торопливо, насколько ей позволял возраст, бросилась ко мне, тряся головой с распущенными седыми волосами. Волосы, перехваченные платком, концы которого обернуты вокруг головы и завязаны впереди кокетливым узелком, развевались на ветру. Картинка не для слабонервных!

– Матушка! – всплеснула старушка руками и плюхнулась передо мной на колени. – Дождалась!

– Кто ты? – произнесла я глубоким грудным голосом. Откуда этот голос и надменная интонация? О боже, из меня…

– Наина, матушка, слуга твоя верная. Жду тебя уже давно. Всё готово!

В голове всплыли строчки:

«Одна, красавица младая

На берегу плела венок.

Меня влекла моя судьбина…

Ах, витязь, то была Наина»!

Кстати, по-Пушкину, Наина была финкой и, кажется, потом стала старой, горбатой и некрасивой. Все эти знания промелькнули в голове в фоновом режиме, а над полянкой продолжал звучать властный голос:

– Хорошо! Можешь подняться. – Снова вещала я.

Я? Да я в самых диких и злых фантазиях не умела так говорить с самыми вредными бабками.

– Матушка, какие дела привели к нам? Что велишь мне выполнить? – Старушка резво поднялась, несмотря на горб, и предано заглянула мне в глаза.

– Грегор меня привёл, сказал, что он друг Ингерману. Это так? – произнёс мой рот, пока я пребывала в недоумении.

Старушка всплеснула руками.

– С каких это пор Грегор стал другом Ингерману? Ингерман же его наказал и, как меня, на верёвке держит. Только он дальше мили передвигаться не может.

– Значит, соврал, – сделала я вывод, чеканя слова. – Мне нужно попасть к Ингерману.

– Матушка, как скажешь! Все расскажу, все покажу, как идти, но ты же помнишь, что дальше полумили