– Ма-а-ам!

– Мамуль!

– А Лев отбирает мои колготки!

– Мар-руся, – возмутился сын, – мальчики не носят колготки, это ретусы!

– Но это мои ретусы!

– Нет, мои!

На кухню залетели два светловолосых урагана. Толкаясь бок о бок, дети остановились передо мной. Две смешные взъерошенные птички, усердно перетягивали, как канат, несчастные штаны, уже скорбно трещащие по швам. Еще немного, и бедняг даже штопка не спасет!

– Вот, мам! – махнул своей “штаниной” Левушка, – скажи ей, что это мои ретусы!

– Нет, мои! – дернула свою “штанину” Маруся.

Брат с сестрой переглянулись, сморщив свои носики-кнопки и насупились, воинственно уставившись друг на дружку.

– Они розовые! Девчачьи!

– А вот и нет, они кр-р-р-расные! Да, мам?!

В такие моменты с трудом удавалось сдерживать себя, чтобы не начать трепать их за взлохмоченные, пшеничного цвета макушки и целовать в надутые румяные щечки. Уж больно они были милы.

Останавливал только не по-детски серьезный взгляд серых глаз, которые в данный момент в двойном размере уже смотрели на меня, ожидая вердикта.

– Так, – улыбнулась я, вытирая муку с рук о кухонное полотенце. – Во-первых, синички, это не ретусы, а рей-ту-зы. Угу?

Дети кивнули. Я присела на корточки, забирая из цепких пальчиков штаны.

– И, во-вторых, Левушка, твои штанишки зеленые. А красные давай оставим Марусе? Уступим сестренке?

– Как зеленые? – искренне удивился сын. – Но я вчера в садик ходил в кр-р-расных, мам.

– Нет, я ходила в красных! – возмущенно топнула ножкой Маруся. – Ты все снова перепутал, Лев!

– А я говорю – я! И это ты все перепутала, Машка!

– Так, Синичкины, а ну-ка перестали спорить! – нахмурилась я, зная, что на мою банду это действует отрезвляюще. Чуть строже взгляд, чуть громче тон и капельку возмущенных ноток, и вот неугомонные двойняшки присмирели.

– Вы свои рюкзачки собрали?

– Да, мам, – и снова дружно в унисон.

– Игрушки по местам посадили?

Синхронный кивок.

– А карандаши и фломастеры разложили по коробкам?

– Нет… мам, – в этот раз выдали, тяжело вздохнув дети, носы повесив.

– Бегом, наводить порядок. Через пять минут приду и проверю! Кто все уберет, тому от меня конфета.

– Большая? – поинтересовался Лев.

– Вкусная? – хитро сощурилась Мария.

– Больше и вкуснее не бывает! – с честными глазами заявила я.

Детей, как ветром сдуло. И остался только звук топотящих по паркету босых ножек и возмущенное шипение. Два неугомонных чуда вовсю продолжали спорить, чьи же красные рейтузы и кто вчера ходил в них в садик, но при этом конфета для них явно была важнее и интереснее, чем многострадальные штаны.

Так и живем. То вещи делим, то маму, то конфету.

Я вздохнула, улыбаясь детям вслед, а мой неумолкающий сегодня телефон снова дал о себе знать. На этот раз вновь входящим вызовом, последовавшим за чередой безответных сообщений.

– Да, Нин?

– Лад, чего молчишь? Видела мое сообщение? – запыхавшись, протараторила в трубку подруга. Судя по цокоту каблуков, она сильно куда-то торопилась.

– Не успела еще, синички рейтузы делили. Ты бежишь, что ли?

– Да на собрание опаздываю, – отмахнулась подруга, – это неважно, ты лучше скажи мне, готова переехать прямо сегодня? Много у вас вещей?

– Эм… – я на мгновение зависла, прикидывая. – Думаю, нет. В смысле готова и вещей немного. Должны войти в два моих чемодана. Плюс по мелочи. А что? – спохватилась я. – Вернее, куда? И как так быстро тебе удалось найти нам жилплощадь? С момента нашего разговора прошло от силы… – бросила взгляд на настенные часы, – десять минут.

– Я же говорила, идейка есть.

– Завиральная, угу, помню.

– Ты только сильно не радуйся, Лад, – вздохнула подруга, – надолго там осесть не получится. Но, по крайней мере, неделю до Нового года и неделю после, где жить, вам есть точно.