— Я исправлюсь, — твердо сказала самой себе и в ту же секунду поняла, что это возможно. Нет ничего невозможного, если верить.

Купив все необходимое, вернулась домой и быстренько нажарила сырников. Сложила их в миску, закрыла крышкой, и в отдельной баночке захватила с собой сметану. Несмотря на раннее утро, Тиммион уже вовсю работал в кузнице. Вот на кого нужно равняться! Ни свет, ни заря встает и работает до самой ночи.

— Доброе утро! — я улыбнулась как можно приветливее.

Мужчина кивнул мне, не отвлекаясь от разрезания металлического прута на части.

— Я вам сырники принесла, — попробовала снова обратить внимание на себя.

— Поставьте вон туда, — махнул сосед в сторону пня.

Я оставила миску и вернулась домой. Нет, мне совсем не нравился такой образ жизни! Готовка с утра на три приема пищи занимает от силы часа два, но чем заниматься остальное время? Ежедневной уборки дом не требует, стирки тоже. Об интернете и телевизоре же остается только мечтать.

Я задумчиво смотрела через окно на работающего Тиммиона и остывающие в миске сырники, и думала, думала, думала… Мыслительная деятельность продолжалась и тогда, когда я заводила тесто на хлеб. И потом, когда я пыталась разобраться с тем, как работает “духовой шкаф” печи. И даже когда в обед уносила макароны с соусом все еще занятому работой мужчине, не переставала планировать свое будущее.

Тиммион говорил, что в лавках продают совсем невкусный хлеб. Мне так и не удалось его попробовать, но по себе знаю, что магазинная выпечка сильно отличается от домашней. Значит ли это, что я могу подрабатывать поваром не только для соседа?

— Почему бы не попробовать, да? Нам все равно уже нечего терять, — сообщила я с улыбкой своему отражению в зеркале и сама себе кивнула.

Завела еще тесто, испекла вторую булку хлеба и, дождавшись, когда остынет, завернула его в бумажный пакет. Попробую устроить дегустацию на площади, я видела там торговцев, которые так делали.

Из постиранных платьев выбрала самое нарядное - белое в крупный желтый цветочек. На ноги натянула уже ставшие опостылевшими ботинки, в которых ноги не то что не дышали, а буквально задыхались. Уже выходя из дома вспомнила, что надо бы порезать хлеб на кусочки, и тогда уже предлагать пробовать.

На площадь пришла в самый разгар рабочего дня торговцев. Не зная, где встать и что вообще делать, принялась наблюдать за другими.

Мужчины носили лотки на веревках, которые надевали на шею. Кричали, зазывая народ, но к ним никто не подходил. Торговцев совсем не смущало то, что их товар не интересует прохожих, и продолжали скандировать.

Я потопталась на месте, лениво щурясь от яркого солнышка, после чего двинулась по кругу. Бумажный пакет раскрыла, чтобы люди видели хлеб, но кричать и звать народ мне было не по душе.

— Подходите, пробуйте, — бормотала я, улыбаясь каждому встречному.

Мужчины и женщины не удостаивали меня и взглядом, что только усиливало во мне уверенность в том, что так у меня ничего не выйдет.

— Ты откуда взялась тут? — громыхнул за спиной мужской голос.

Я обернулась так резко, что едва не выронила буханку из рук. Прижала сверток к себе и испуганно ответила вопросом:

— Вам какое дело?

— Это мое место, — мужик, придерживая лоток с леденцами одной рукой, другой указал на брусчатку под ногами. — Я здесь работаю.

— Не знала, что площадь поделена, — попробовала улыбнуться и двинулась в другую сторону.

— А там работает Говар, и лучше тебе с ним не встречаться! — донеслось до меня.

Я со вздохом подняла глаза к небу, мысленно проклиная режим торговли, который словно бы из моего родного мира сюда привнесли.