И это было совсем не смешно. Вернувшись домой к вечеру (я даже не стал спрашивать, где она пропадала), Аня потеряла весь боевой запал, но теперь при любом удобном случае и в самых разнообразных контекстах напоминала мне, как я заявился домой в полшестого утра.

Слава богу, в жизни есть немного справедливости – соотношение головняков в моей жизни, оставшись прежним, просто сменило полярность. Теперь местом, где я мог немного расслабиться стал офис.

Только я никак не мог понять, что же случилось с Аней, или, может,

что-то случилось со мной?

И поразмыслить над этой дилеммой я мог в офисе – рабочие задачи были настолько разбросаны во времени и пространстве, что на первых порах вхождения в курс дел, я с ужасом понимал – закончив это самое вхождение, большую часть рабочего дня занять мне будет попросту нечем. Порой мелькали предательские мысли, зачем я вообще сменил работу. Может зря? Во всяком случае, не появляясь так часто дома, я, вероятно, и не заметил бы всего этого кошмара.

Парадокс острослова Бернарда Шоу: «Я счастлив, потому что мне некогда думать о том, как я несчастлив» парадоксом мне уже не казался. А дискомфорт по поводу пустоты в рабочем процессе существовал исключительно в моем сознании. Все остальные обитатели офиса чувствовали себя в этой ненапряжной атмосфере вполне непринужденно, с удовольствием заполняя эти пустоты развлечениями, о которых я раньше и не подозревал.

Самые интересные события местной жизни разворачивались на кухне за чашкой кофе и за обедами. На основе болтовни и сплетен на этих площадках можно было в режиме онлайн писать сразу несколько сценариев телесериалов, и еще осталось бы достаточно материала для женского романа с офисной спецификой. Меня почему-то сразу приняли за своего, и я моментально стал активным участником офисно-социальной

активности. Может, потому что я забавлял коллег рассказами о своей прошлой жизни? Особым успехом пользовались истории о круглосуточном графике работе, стервах-начальницах и бухгалтере, подсевшем на кокаин для постоянного поддержания тонуса, столь важного для его ответственной работы – в этом состоянии он получал невероятный, ни с чем несравнимый кайф от работы с документами строгой финансовой отчетности.

На обеды из офиса обычно отправлялись компаниями человек по пять-шесть, но иногда случались и парные выступления – как-то раз, выйдя на обед, я оказался вдвоем с Сашей, которая у нас отвечала вроде как за маркетинг, хотя в моем понимании занималась всем, кроме своей работы, что меня, однако, совершенно не беспокоило. Саша являла собой чрезвычайно жизнерадостное существо, и даже простую прогулку до ближайшего кафе превращала в праздник. Пока мы шли на обед, она внезапно заскочила в магазин игрушек, откуда выпорхнула, держа в руках машинку для мыльных пузырей.

«Наверное, для племянника», – решил я, его фотка красовалась на ее столе на самом видном месте. Но пока мы шли, Саша строчила пузырями во все стороны.

– Сейчас все пузыри расстреляешь, племяннику не хватит, – заметил я.

– А я себе купила!

– Для чего? – до невозможности удивился я.

– Для хорошего настроения! А ты что, никогда себе не покупаешь? Попробуй! – сунула она мне устройство в руки.

Я нажал на курок и выпустил в небо целую очередь разнокалиберных пузырей. Они весело летели ввысь, поблескивая на солнце радужными боками, и лопались, тукаясь друг об друга.

– Ну? – спросила Саша. – Как настроение?

Я, улыбаясь, кивнул и снова стрельнул. Настроение и правда поднялось. Но пузырями Саша не ограничилась. Может, я внушал ей доверие, а может, она привыкла обращаться за советом к любому, кто попадался под руку.