Дома я приняла горячий душ и, опустив вниз железные рольставни, провалилась в глубокий ароматный сон. Умиротворенная и счастливая. Как мало все-таки надо человеку для счастья. Нет, я не права. Иметь крышу над головой, теплую постель и даже кредитную карточку – это не так уж и мало. Поверьте на слово человеку, который все это чуть было не потерял из-за своего собственного раздолбайства.

– Há novidades? – задала стандартный для начала урока вопрос наша сеньора-профессор.

– Não ha, – соврала я, решив не вдаваться в подробности прошедшего выходного. Нет у меня новостей. Сумку не теряла, через заборы не перелезала, на полицейских не ругалась. Сидела перед окном в своей светлице, вышивала крестиком, зубрила записанные столбиком прилагательные. Тупой – еще тупее.

Сегодня мы всей группой дружно продемонстрировали незнание географии. Столица Бразилии? Бразилиа. А мы думали, что Рио-де-Жанейро.

– Чем знаменит Рио-де-Жанейро? – спросила нас сеньора профессор.

– Пляжи, бразильская сборная по футболу, статуя Иисуса Христа, карнавал, – дружно и старательно перечисляем мы.

– Еще, еще, – требует сеньора профессор и вопросительно смотрит на Энтони. Энтони жалобно морщит лобик. Не знает он.

– Вы у меня первая группа, – улыбается учительница, – которая не знает, что Рио-де-Жанейро знаменито девушками. Бразильянками.

– Конечно, знаем, – ответил Дэйв. – Жизель Бундхен – бразильянка. Ela é uma menina bonita! – добавил он, решив заодно продемонстрировать свое знание прилагательных.

Учительница похвалила его за правильное использование неопределенного артикля и согласование прилагательного с существительным. И заодно объяснила, что слово menina в своем первозданном значении почти перестало употребляться в Португалии, потому что так называют женщин легкого поведения – «пойдем по девочкам». Поэтому «девочка» – лучше rapariga. Ударение на «i».

– Для избежания возможных недоразумений, – пояснила она, смущенно улыбаясь.

– Рапарига так рапарига, – миролюбиво согласился Дэйв.

– Жизель не совсем бразильянка, предки ее родителей – немцы, – внес свой вклад в обсуждение бразильской темы Энтони. Будучи швейцарцем из немецкой части страны, он считает, что красавица Жизель – это немецкий вклад в красоту, которая спасет мир. Почему бы и нет? Я вот тоже, например, считаю, что Мила Йовович – наша. И Натали Портман, и Сильвестр Сталлоне, и Стивен Сигал, и Леонардо Ди Каприо, и Элен Миррен, и Шер, и Майкл Дуглас (не говоря уже о его папе, Кирке Дугласе). И даже блокбастерный Стивен Спилберг – он тоже наш.

После уроков я пошла заказывать дубликат ключей. Пусть лежит у соседки, на всякий случай. С соседями у меня сложились совершенно замечательные отношения, хотя общей лексики у нас – слов тридцать-сорок, не больше. Или как раз это и является гарантом наших замечательных отношений? Заказав ключи и сделав копии всех своих документов, я с чувством выполненного долга отправилась гулять по элегантной полупешеходно-оживленной, плотно утыканной магазинами и магазинчиками rua Garrett. Улице с аурой в стиле ар-нуво. Art Nouveau, знаковый стиль конца девятнадцатого – начала двадцатого веков, в свое время очень сильно повлиял на лицо, в смысле архитектуру, Лиссабона. При желании можно организовать себе прогулку по центру города исключительно в стиле ар-нуво. И начать ее с rua Garret. Например, с магазина Paris em Lisboa, который в прошлом был поставщиком португальского королевского двора. Ткани, постельное белье, пижамы, аксессуары. Шелк, хлопок, лен, шерсть, кашемир. В общем, для любителей всего натурального. Одежды, ощущений, отношений, эмоций. Шелковые платки – это мой фетиш, второй объект коллекционирования, после кулинарных книг. Объект такой же абстрактно-теоретический. Потому что платки я покупаю, но не ношу. Не умею. Меня безумно восхищают те, кто умеет элегантно-расслабленно, с парижским шиком, носить шелковый платок. Я же с платком на шее сразу становлюсь похожей не на парижанку, а на оголтелую пионервожатую из фильмов режиссера Александрова. Что не мешает мне планомерно увеличивать мою коллекцию.