Папка хрен не дал. Купил, но не дал. Сказал, что я испачкаю кровать. Поду-у-у-маешь… не очень-то и хотелось…

Что-то мне не нравится быть юниором.

Я пишу отказ. Хочу обратно в бэбики!».

Сегодня мы отправили Кубу на выставку. В далёкий город, аж в Новороссийск. Сам поехал, без мамы с папой. Один. Ну, почти. С ним поехала заводчица, в доме которой Куба родился, где живёт его собака-мама Эля. Загрузили дитёнка в машину, пожали руку нашей заводчице и стали ждать их возвращения.

Куба уехал на целых три дня. Кошку, разумеется, мы в свои планы не посвящали.

А зря. Потому что Маняха вмиг напридумывала себе бог знает что.

– Ну что, я была права? – заявила она мне с вызовом. – И года не прошло, как вы это поняли! Скорость у вас, однако…

– Ты о чём?

– Да ладно, никогда не поздно признать свои ошибки. Как вы от него избавились? Не томи душу, рассказывай. Утопить уже поздно, выплывет. Отдали другим таким же наивным дурачкам?

– Ты про Кубу, что ли? – наконец разобралась я. – Так он на выставке. И, между прочим, скоро будет дома.

– Не поняла… – растерялась кошка. – Он – там, а вы почему здесь?

– Ты от нас опять хочешь избавиться?

– Так вы же всегда вместе! Где вы, там и он. Но вы-то мне не так мешаете, как этот белый.

– Он уже не белый.

– Пусть рыжий, какая разница. Вернётся, значит?

– Вернётся. Сегодня ждём.

– Облом… – разочарованно фыркнула Маня. – Чего его туда понесло, на выставку эту?

– Я так захотела. А что?

– Да просто интересно.

– Завидуешь?

– Я?! Этому?! Окстись! Чему завидовать? Я, что ли, глупая – из дома тащиться в синюю даль? Это только Кубка может. Я не такая.

– Ага, ты ждёшь трамвая.

– Какого трамвая?

– Это из песенки одной. Я не такая, я жду трамвая, ля-ля-ля!

– Понятно… А ты чего весёлая? Он, что ли, приз выиграл? Чем дали – деньгами или грамотами?

– Ничем не дали, он не выиграл.

Маня вытаращила глаза, которые стали уже не круглыми, а вертикально-овальными.

– Опаньки! Дармоед! Он ещё и не выиграл ничего! И ты его на порог пустишь? Деньги разбазарил и ничего обратно не привёз. Я тебя умоляю, пожалуйста, гони его в шею! Такой шанс!

– Маня, заткни фонтан своего красноречия! – не на шутку рассердилась я.

– Уй-й-й! Такой шанс, такой шанс… Вот как тебе это объяснить?! – продолжала причитать кошка.

– Слушай, моему терпению может ведь прийти конец. Куба тебя раздражает? А меня раздражает твоё нытьё. Я понятно выражаюсь?

– Итить… – возмущённо встопорщила усы Маняха.

– Поругайся мне ещё, поругайся! Отец придёт с работы – вынесем тебя на помойку! Там можешь материться сколько влезет.

– Я не матерюсь, я выражаю свой протест.

– Вот на помойке и будешь протестовать.

– На помойку я не согласна. Там собак много.

– Вот и молчи!

– Молчу. Давлю в душе протест – и молчу, – неохотно, но всё же сменила тон кошка. – Вырастили тунеядца. Молчу-молчу. И ничего не привёз… Да молчу я. Заболеешь тут с вами. У меня уже запор начинается на нервной почве.

– Ну-ну… страдалица ты наша… – потянулась я погладить пушистую макушку.

Она действительно страдала – это было понятно по опущенным усам, поникшему хвосту и вообще по всему её виду.

– Нет, серьёзно… ты зачем его туда отправила?

– Мань, ну как тебе объяснить?.. Отправила, потому что мы к нему относимся, как к ребёнку. Ребёнки ездят на экскурсии, в пионерские лагеря, на всякие свои детские тусовки. Вот и он поехал. Мы разрешили, он и поехал. Так понятно?

– Я этого никогда не пойму, – вздохнула кошка. – Просто принимаю твою информацию и буду жить с этим грузом…

– Вот это мудро.

– И пусть меня груз твоей несправедливости сведёт в могилу, над которой никто не заплачет, никто цветочка не поставит, никто не пожалеет о безвременном уходе бесталанной серой кошки!