– Тань, – Афиноген взял ее за руку, – мы этого сделать не можем, это не наша работа.

– Зато я могу, – удовлетворенно вставила Аглая, – моя фирма может. Легко.

– А, вы не вместе? Я думала у вас фирма на троих.

– Вот еще! – смешливо фыркнула Аглая, – меня тошнит от их слез и соплей, приходишь к ним в офис как на индийскую киностудию.

Татьяна прошла к столу и села на стул.

– Крошкин? А, выпить-то есть у тебя? Чего-то вдруг захотелось.

– В холодильнике, – махнул Афиноген в сторону кухни.

– Сиди, я сама, – остановила Татьяна Порфирия, и отправилась на кухню к холодильнику.

Вскоре она вышла со стаканом наполненным водкой и удивленно глядя на бывшего мужа села за стол.

– Крошкин? Откуда столько жратвы в твоем холодильнике? Дороговато счастье-то. Расценочки у вас видно еще те. Нет правда, там целый гастроном.

– Нет никаких расценок, все бесплатно, а холодильник, это не я, это Фира.

Татьяна сделала большой глоток и скривившись начала закусывать спиртное. Легкий алкогольный дурман растекался по ее рассудку. Она быстро отпила еще один глоток и поставила стакан на стол. Закусив еще немного она облокотилась руками на стол и опустила на них голову.

– Ну…, Глашенька? Будет веселье или нет? Какой интересный вечер. Порадуйте меня!

В дверь позвонили. Звонок был коротким, просящим извинение за беспокойство. Татьяна посмотрела на Аглаю и вопросительно вскинув голову указала пальцем на дверь. Аглая пожала плечами и утвердительно кивнула головой. Татьяна загадочно улыбнулась и двинулась к двери. Открыв дверь, она увидела на пороге своего начальника. Толстеющего щеголеватого мужчину лет сорока пяти.

– Татьяна Ивановна! Это вам! – он протянул ей цветы и огромный прочный черный пакет, до верха заполненный разными вкусными подарками от дорогого французского шампанского, до фруктов и редкого китайского чая.

– Антон Николаевич, что это вы на ночь глядя?

– Я, искренне прошу простить меня, я вел себя как последний кретин, уверяю вас, что больше такого не повторится.

Аглая подошла к нему и прошептала ему, что-то на ухо. Она мило улыбалась и сопровождала свой голос спокойной жестикуляцией рукой. Антон Николаевич испуганно рухнул на колени. Татьяна отшатнулась.

– Простите! Пожалуйста! Родная, хорошая! Не губите! У меня дети, жена! Я больше не буду! – Антон Николаевич сложил руки на груди.

Татьяна отступила еще на шаг, она оглянулась на Аглаю и увидела холодную яркую белую вспышку ее глаз. Она испуганно спросила.

– Это явный перебор, вы же…? Вы же ничего с ним не собираетесь делать?

– Сегодня нет, – спокойно ответила Аглая, – все завтра, и не я, а ты, дорогая.

– Я? Слушай, Глаш, я в ваших страшных промыслах не участвую, и, наверное, вам не помощник. Мне уже страшно. Пусть валит куда хочет, начальник все-таки.

Аглая сверкнула глазами и хотела, что-то сказать, но Татьяна ее перебила.

– Ты не могла бы не сверкать так глазами, мне не по себе.

– Работа такая прости, а он тебе больше не начальник.

– Как это? – Татьяна нервно засмеялась, – ты его уволила? Навсегда?

– Ну вот еще, – Аглая улыбнулась и прошла столу, – это для него слишком просто, он так ничего не поймет.

– А как тогда? Что это все значит?

– С завтрашнего дня ты начальник, а он займет твое место.

– Это…, это…, – Татьяна попятилась от стоящего на коленях мужчины, – это невозможно. Кто меня назначит?

– А вот, Фина с Фирой могут, – Аглая смеясь указала на сидящих за столом мужчин, – правда мальчики? Ладно не переживай, все равно уже все сделано, и фамилия на кабинете уже твоя. Ты уже как пять минут исполнительный директор вашего филиала.

Афиноген с Порфирием переглянулись и улыбнулись, глядя на стоявшую посреди комнаты «ошарашенную» происходящим Татьяну. Она словно потеряла дар речи и как рыба молча открывала рот и пыталась, что-то произнести. Наконец она пришла в себя и обратилась к стоявшему на коленях Антону Николаевичу.