, а когда шведский писатель Ян Экхольм сочиняет сказочную повесть «Тутта Карлсон Первая и единственная, Людвиг Четырнадцатый и другие» (1965), посвященную лису, желающему дружить с курами, невозможно не предположить, что он читал сказку Нодье о лисе, влюбленном в курицу. И даже тот одинокий хвост, изображение которого завершает «Сцены» (с. 647), знаком всем, кто в детстве держал в руках «Винни Пуха» с иллюстрациями Алисы Порет и видел хвост ослика Иа-Иа, превращенный Совой в шнурок колокольчика. Словом, можно сказать, что мы, сами того не зная, окружены далекими отзвуками «Сцен частной и общественной жизни животных». Тем больше оснований для того, чтобы познакомиться с самой этой книгой.

Несколько слов о нашем издании. Переводы выполнены по первому изданию 1842 года[119]. Из тридцати текстов оригинала в нашем сборнике напечатаны двадцать три: опущены несколько рассказов, которые либо чересчур сентиментальны и приторны, либо полны каламбуров, не поддающихся переводу. Некоторые из текстов, вошедших в нашу книгу, были переработаны авторами для издания 1867 года; наиболее интересные варианты отмечены в примечаниях. В оригинале все животные, растения, а заодно и человек пишутся с прописной буквы; мы постарались соблюсти это авторское правописание. Во французском оригинале реальные авторы-люди указаны не в начале, а в конце текстов, потому что в начале значатся имена авторов-животных; эту особенность мы также сохранили, а имена реальных авторов выставлены перед названиями текстов в содержании.

В нашем издании воспроизведены все полосные иллюстрации, сопровождавшие переведенные рассказы в издании оригинальном; опущены мелкие виньетки. Под иллюстрациями помещены те же цитаты из текста, что и в оригинальном издании.

Курсивом напечатаны примечания авторов; прямым – примечания комментатора. Сведения об авторах даны в первом примечании к первому тексту данного автора. Сведения из зоологии, энтомологии или ботаники в примечаниях сделаны как можно более краткими; я старалась сообщать только то, что необходимо для понимания текста и авторской словесной игры.

«Сцены» принадлежат к тому «полусмешному-полусерьезному миру иллюстрированной сатирической прессы, физиологий и коллективных нравоописательных сборников», о котором можно сказать то, что Жюдит Лион-Каэн сказала об упоминавшемся выше романе Луи Ребо «Жером Патюро»: «Каждый эпизод романа вписывается в богатейший интертекст сатирической прессы и панорамической литературы»[120]. Привести все эти параллельные места невозможно, да и ненужно, поэтому в примечаниях отмечены только самые выразительные из них или те, которые уточняют смысл текста.

В оригинале «Сцен» очень много языковой игры, основанной, в частности, на названиях животных, которые помимо прямого зоологического имеют еще и переносный смысл (так, demoiselle по-французски и барышня, и стрекоза; manchot – пингвин и разиня; grue – журавль и дуреха, и т. д.). В этих случаях я старалась подставлять в русский текст аналогичные двусмысленные названия, оставаясь в пределах данного класса животного царства (например, барышня превратилась в боярышницу – существует такая разновидность бабочек). Сходным образом я изменяла названия там, где нужно было сохранить пол персонажа; например, соредактор звериного издания из Обезьяны превратился в Павиана, поскольку этот коллега Попугая явно был мужского пола (по-французски cуществительное singe мужского рода). Надо, впрочем, заметить, что французских авторов это несоответствие рода существительного полу персонажа нисколько не смущало: например, воспитательницу (gouvernante) легкомысленного Мотылька Этцель/Сталь спокойно именует Insecte, хотя это существительное по-французски мужского пола.